Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели то, что есть...
И Левин увидал ещё новую черту в этой так необыкновенно понравившейся ему женщине. Кроме ума, грации, красоты, в ней была правдивость. Она от него не хотела скрывать всей тяжести своего положения.
Жизнь Вронского тем была особенно счастлива, что у него был свод правил, несомненно определяющих все, что должно и не должно делать. Правила эти, несомненно, определяли, — что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно, — что лгать не надо мужчинам, но женщинам можно, — что обманывать нельзя никого, но мужа можно, — что нельзя прощать оскорблений и можно оскорблять и т. д.
... все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать?
Но браками по рассудку мы называем те, когда уже оба перебесились. Это как скарлатина, через это надо пройти.
Школы не помогут, а поможет такое экономическое устройство, при котором народ будет богаче, будет больше досуга, — и тогда будут и школы.
Если я лгу, то я говорю правду, а если я говорю правду, то я лгу. Высказывание, одновременно являющееся и истинным, и ложным.
Правды на существует. Что бы я ни сказал, все становится ложью. Завтра все растает и исчезнет, словно снег. И все же... ты зовешь меня по имени. Лишь это заставляет меня жить.
В конце концов, что такое ложь? Замаскированная правда.
(А что такое ложь, в конце концов? Всего лишь переряженная правда.)
Никто не хочет знать правду. Они так привыкли жить среди вранья, что мир перевернулся с ног на голову, истина кажется ложью, ложь-истиной. Они никогда не поверят в то, что мы говорим. Для этого надо заменить реальность какой-нибудь занятной выдумкой.
Cлайд с цитатой