То, что ты делаешь — отчаянно. Очевидно, что ты боишься получить то, чего хочешь.
Есть такая степень страха, когда человек сам делается страшен. Кто боится всего, тот уже ничего не боится. В такие минуты мы способны ударить ногой даже сфинкса.
То, что ты делаешь — отчаянно. Очевидно, что ты боишься получить то, чего хочешь.
Есть такая степень страха, когда человек сам делается страшен. Кто боится всего, тот уже ничего не боится. В такие минуты мы способны ударить ногой даже сфинкса.
Всё, что было мне небезразлично, поросло травой.
Я не знаю, как, что будет дальше, я боюсь, что со мной.
— Я боялся, что все ещё люблю тебя.
— Я надеялась на то же.
— Мой страх, твоё желание сбылись.
Мне хотелось сбежать из города, подальше от суеты. Хотелось лежать под деревом, читать, там, или рисовать, и не ждать, что тебя кто-нибудь подкараулит и набьет морду, не таскать с собой нож, не бояться, что в конце концов женишься на какой-нибудь тупой, бессмысленной девахе.
Наш мир, как я полагаю, держится только на двух эмоциях. Одна – это страх, другая – желание.
Пока не весь календарь, пока не весь календарь,
Составлен из чёрных дат.
Что я могу изменить? Что я могу изменить,
Чтоб не было страшно смотреть назад?
Насколько я понимаю, миром правят лишь две эмоции. Первая — это желание, а вторая это — страх.
— Слушай, считай меня своим личным джином, конечно, без волшебных способностей. Скажи, чего желает твое сердце?
— Научишь меня водить?
— Этого джин не ожидал. Но несмотря на то, что мысль посадить подростка, которому нечего терять в две тысячи килограммовый автомобиль со мной внутри, до чертиков пугает... слушаю и повинуюсь.