Человек в горе должен бы прежде всего обращаться к богу, но он делает это, только утратив все иные надежды.
Оттенок таинственности, окутывавшей Атоса, делал еще более интересным этого человека, которого даже в минуты полного опьянения ни разу не выдали ни глаза, ни язык, несмотря на всю тонкость задаваемых ему вопросов.