Робин Гуд

Я мыслю, чувствую и поступаю как человек, который много страдал, а следовательно давно сложился.

Он искренне любил дочь, и стыд от того, что она бежала с чужим мужчиной, мучил его в меньшей степени, чем мысль о том, что он больше ее не увидит, не сможет обнять и снова тиранить.

— Проклятье на твою голову! — внезапно воскликнул певец, обратившись с этими любезными словами к своей лошади. — Да как ты смеешь не молчать в восхищении и восторге, безвкусное ты животное, когда их моих уст льется поток гармоничных звуков? Вместо того чтоб поставить уши торчком и слушать меня с подобающей серьезностью, ты вертишь головой вправо и влево и присоединяешь к моему голосу свой, фальшивый и немелодичный! Да, но ведь ты — самка, а стало быть, по природе своей упряма, вздорна, любишь дразнить и противоречить. Если я хочу, чтоб ты шла в одну сторону, ты непременно пойдешь в другую, ты всегда делаешь то, что делать не должна, и никогда не делаешь то, что должна. Ты знаешь, что я тебя люблю, нахалка, и, поскольку ты уверена в этом, тебе захотелось сменить хозяина. Ты, как все женщины, капризна, непостоянна, своенравна и кокетлива.

... иногда сказать можно многое, а порою — ничего. Ведь у одних счастье бывает многословным, а у других — молчаливым.

— Ах, женщины, женщины! В одном их волоске больше хитрости, чем во всей нашей мужской бороде!

Счастье никогда не приходит слишком быстро.

Женщины редко испытывают неприязнь к мужчинам, которые их любят, и, когда им встречается истинно преданное сердце, они все же в какой-то мере отвечают ему взаимностью.

Счастье вернется, Робин, пусть другое, в других одеждах, под другим именем, но это все равно будет счастье.

... в великой печали человек не нуждается ни в утешении, ни в свидетелях.