— Вы, значит, богатенькая любовница?
— Я его любимая женщина. Не сравнивайте меня с этими грязными крысами.
— Вы, значит, богатенькая любовница?
— Я его любимая женщина. Не сравнивайте меня с этими грязными крысами.
По сути любовница – это некий пьедестал с женой. Она не делит первое место, но и не спускает своего внимания с женатого мужчины. Если быть честной, то я думаю, пока женщины вешаются на твоего мужчину, это можно считать комплимент тебе. Твой муж вызывает интерес, но по-настоящему он с тобой. Любовница – дичь, которую хищник ловит из-за того, что он хищник, и иной раз он даже не голоден. Как по мне, то пока есть эта дичь, то и твой мужчина щеголяет в приступе невероятной гордости за себя.
Сердце билось так быстро, что могло просто выпрыгнуть прочь. Ведь эта вся ситуация в очередной раз давала ей повод понять, что она всего лишь его любовница. Кто она такая, чтобы строить его? А уж тем более пытаться им помыкать. Все, что она может – подчиниться. Подчиниться, чтобы не стать хуже. Подчиниться, чтобы ему был хорошо. Считала ли она это самопожертвованием? Скорее тяжелой формой мазохизма. Стокгольмский синдром на лицо.
Прерогатива быть униженной даже будучи сверху – ее клише, как любой актрисы, которая играет один тип ролей. Будь она любовницей, или вечной мученицей. Это ее клише. Ее клеймо на сладком теле.
Хотела ли я быть содержанкой? Скорее я отвечу «да», чем «нет». Ведь содержанка — это тоже в своем роде вещь за которую тебе приходится платить, а она может дать тебе жаркий секс, что у тебя никогда не будет с женой. Это факт, и как бы все эти примерные жены не обижались, но так оно и есть. Типичная проблема современных браков, и такая приятная возможность для одиноких женщин заполучить выгодного во всех смыслах мужчину.
Стать его…но не женой…не девушкой…вещью. Я не употребляю слово «любовница», ибо оно эгоистично-меркантильное. Это грязно, но не сексуально.
— Может, Вы притворитесь моим мужем?
— За мужа на час мне не платят.
Забудут свои жертвы палачи,
Своих убийц не вспомнят жертвы лица,
Ещё не раз придётся крови литься,
Ещё не раз поднимутся мечи.
Я был у нее первым мужчиной, с которым она смогла почувствовать себя нужной, любимой... брошенной... преданной.. ненужной...
— Я благодарна тебе за все, но не знаю, плата за твое добро... — вздохнула Вирджиния.
— За добро плата не нужна. — улыбнулась монахиня.
Жить в этом городе в злосчастные сороковые – добровольная каторга. Эшафот, на который ты идешь сам, и при этом, совсем не боишься того, что ждет тебя завтра. Можно сбежать. Можно скрыться. Можно просто забыться. Можно смешаться с потухшими вокруг людьми, и превратиться в серую массу, чтобы стать просто незаметным для власти, для ночных охотников, что ведут свою войну с теми, кто против нее. Жить здесь в это время – отсутствие силы воли, возможности, чтобы почувствовать новый воздух.