Это память — она мешает мне жить,
Крадется следом за мной.
Это память — она мешает мне жить,
Крадется следом за мной.
Бог любит нас, но забирает лучших.
И в памяти моей уже так много случаев.
Кто-то остался легендой,
Кто-то ушел незаметно.
Но страшно, что это для нас
Стало повседневно.
Но память осталась такой же тонкой,
В глазах девчонки, сбежавшей от города.
И я не хочу, чтобы видел кто-то эти слёзы,
Слёзы без повода.
Столько всего я хотел бы не помнить,
Но ничего не хотел бы забыть.
Столько всего я пытался запомнить,
Но приходилось просто жить.
Стены домов не помнят слов, нашёптанных за века влюблёнными, но зато бережно хранят ругательства, начертанные отвергнутыми поклонниками.
Я хотела запомнить свои надежды, их обещания, свои стёртые колени, их вкус, свою стёртую в кровь память.
Я не молился за упокой, ибо молитвы тщетны; я не оплакивал ни ее, ни себя, — ибо дважды оплакивают одно и то же лишь кстраверты; но, окутанный ночным безмолвием, неимоверно враждебным и человеку, и верности его, и любви, просто помнил о ней, помнил, помнил о ней.
Люди живут, люди жили, люди умирают, это так. Люди живут, и единственное, о чем вспоминают после их смерти, единственное, что важно, единственное, что остаётся, — это их доброта.
— Ты правда ничего не забываешь? Это полезно.
— Наоборот, людям необходимо забывать. Хорошее лелеять, плохое выбрасывать. А мои воспоминания... в моей памяти записано и плохое, и хорошее, хотя эмоционально мы к этому не приспособлены.
Мы заставляем себя забывать. Забываем все больше и больше. И, в конце концов, уже многое не вернешь.