Как же легко тебе проповедовать преданность семье, когда все решения принимаешь только ты.
Владыка Света хочет, чтобы врагов сжигали, Утонувший Бог — чтобы их топили. Почему все боги такие жестокие скоты? Где Бог титек и вина?
Как же легко тебе проповедовать преданность семье, когда все решения принимаешь только ты.
Владыка Света хочет, чтобы врагов сжигали, Утонувший Бог — чтобы их топили. Почему все боги такие жестокие скоты? Где Бог титек и вина?
— Главное правило следующее: я даю тебе деньги в долг и через условленный период времени ты их возвращаешь с процентом.
— А если не верну?
— Вообще-то ты обязан.
— Но если не верну?
— Вот поэтому я не даю тебе в долг.
— Ты умный человек, но ты и вполовину не так умён, как думаешь.
— И при этом всё равно умнее тебя.
— В тебя бросили коровьей лепешкой, и ты решил убить их всех?! Они голодают, глупец! Из-за войны, которую ты начал!
— Ты говоришь с королем!
— А теперь я ударил короля. Разве моя рука отсохла?
— Если бы я приказал тебе убить кого-то... скажем, маленькую девочку — ты бы сделал это? Без вопросов?
— Без вопросов? Нет. Я бы спросил: «За сколько?»
Но, если ты когда-нибудь решишь меня продать, вспомни вот что: я всегда предложу большую цену. Мне нравится жить.
Все тянется издавна — от наших отцов и матерей и еще дальше, от дедов и прадедов. Мы марионетки в руках тех, кто жил до нас, а когда-нибудь наши дети запляшут на нитках, натянутых нами.
— Мы обсуждаем измену!
— Не притворяйтесь, будто не думали об этом.
— Конечно думал, мысли — это не измена.
Как можно быть настолько поглощённым раздумьями о семье, но не замечать, что в этой семье творится?