Ведь любовь поет! Она не мираж, даже если мираж все остальное.
— К сожалению, все в этом мире преходяще.
— Пожалуй, за исключением музыки!
Ведь любовь поет! Она не мираж, даже если мираж все остальное.
– А вкус публики вас не интересует? Вы не боитесь не угодить ей?
– Больше всего я боюсь не угодить самому себе.
Бог наказывает за дурные поступки, не раз говорил Папа, но ведь проклятие (божье) — это совсем другое, что-то вроде глухоты. Страшнее глухоты ничего невозможно себе представить. Мальчик (Вольфганг Моцарт) содрогнулся от ужаса и чуть не заплакал.
Мы приходим в этот мир не для того, чтобы развлекаться. Не каждому можно подарить свою дружбу, а тем более доверие.
По окончании оперы его светлость громко аплодировал. Только Вольфганг не мог понять, радуется ли архиепископ, что опера кончилась, или она ему действительно понравилась.
Бог наказывает за дурные поступки, не раз говорил Папа, но ведь проклятие (божье) — это совсем другое, что-то вроде глухоты. Страшнее глухоты ничего невозможно себе представить. Мальчик (Вольфганг Моцарт) содрогнулся от ужаса и чуть не заплакал.
По окончании оперы его светлость громко аплодировал. Только Вольфганг не мог понять, радуется ли архиепископ, что опера кончилась, или она ему действительно понравилась.
Ты будешь думать, что я жестока, самолюбива. Да, это верно, но таково уж свойство любви: чем она жарче, тем эгоистичнее. Ты не представляешь, до чего я ревнива. Ты полюбишь меня и пойдешь со мной до самой смерти. Можешь меня возненавидеть, но все-таки ты пойдешь со мной, и будешь ненавидеть и в смерти, и потом, за гробом.
Бывает, идёшь по пустыне, просто уже изнемогаешь от жары, пота и жажды. И вдруг видишь колодец, думаешь: «Наконец-то! Источник!». Падаешь, ползёшь к нему… а там нет колодца. Мираж.