А что, если о Брене, его братишке Брене через века сложат такую же сказку? Где будет все — и предательство, и смерть, и война, и великая Любовь, но не будет правды, потому как кто ж ее знает, истину-то?
Они любят не меня, а своё представление обо мне, сказал он. Такая любовь лжива насквозь, она ненастоящая!
Сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь.
Отец сотни раз говорил: пока не добьешься желаемого, сдохнуть права не имеешь! А консул Максим вторил: воин живет для победы. Только с кем воевать, если враг — в тебе самом?
Нельзя, чтобы знание о силе попадало в руки любого. Кто знает, как использует свою мощь тот, в ком нет понимания красоты мира?
Тоска бывает разной, думал Брен, глядя на сжавшуюся на его локте руку Иллария. Острой и пронзительной — настолько, что кажется, и не вздохнешь больше. Отупелой и равнодушной, как зимний пасмурный день. Но самая страшная тоска — вот такая, жгучая, будто зубная боль, и привычная, как давняя рана без надежды на выздоровление. От нее не спрятаться и не скрыться, человек просто живет и терпит — пока может.
Сказки предпочтительнее правды. Моя блестящая дедукция — блеф. И ни у кого нет комплексов, раз Шерлок Холмс — заурядный человек.
Cлайд с цитатой