Сергей Юрченко

— Какая-то она странная. От чаши Хельги я ожидала чего-то более... мирного. А там из ожидаемого — разве только мирный барсук. Остальное...

— Хельги была целительницей. Причем — не в самое спокойное время. А милосердие хирурга... Вот представь: ты принимаешь раненых после боя. И тебе приносят двух средней тяжести, трех легкораненых и умирающего...

— Знаю. Я читала о таком. Дать умирающему обезболивающее, и просить легкораненных молиться за него, а самой — заниматься средними, пока они не стали тяжелыми.

— Именно. Но даже представлять такое... Не наполняет счастьем и верой в благость мироздания. А уж в режиме реального времени принимать такие решения... Да еще не один раз, а регулярно... М-да, тогда — неудивительно, что у Годрика регулярно появлялись фингалы с характерным узором из бляшек кольчужной перчатки.

0.00

Другие цитаты по теме

Умение поставить диагноз по видимым признакам и ощущениям больного, способность сделать операцию при помощи какой-нибудь острой железки, сделать наркоз при помощи камня потяжелее — это уже третья категория. А что делать, если подручных средств недостаточно, ранение слишком тяжелое и не остается никаких шансов? Тогда вам помогут навыки экстрасенса, заклинания белой и черной магии, жертвоприношения разным богам... Всему этому вас научат. Но это уже четвертая категория. Если же не помогает и магия, остаются молитвы. Сначала — молитвы об излечении, потом, если не поможет — об упокоении души. Это высшая, пятая категория, которая и присваивается выпускнику Военно-Медицинской Академии.

Только от твоих панацей, от твоих созвездий и примочек нет никакого проку, когда имеешь дело с трупом! Чтобы выполнять эту работу, нужно сперва научиться держать в руках нож и отличать рану от дыры в заднице! Только откуда тебе знать, если у тебя прямая кишка вместо рта?

Медицина пользуется самыми сильными ядами, но, если их умело применять, они превращаются в спасательные лекарства.

Другой доктор — Брюс Халстед — был лишен медицинской лицензии, обвинен по 28 статьям и приговорен к тюремному заключению. За что? Он прописывал пациентам натуральные средства от рака вместо химических таблеток фармацевтических компаний. Причем Халстед — не просто доктор, это известный ученый, у него множество книг и сотни статей по медицине. Позже Халстед написал: «Я глубоко убежден в том, что американская система здравоохранения находится на пути к катастрофе, как экономической, так и терапевтической... В нашей стране сформировалась опасная терапевтическая система ценностей, согласно которой пациенту лучше умереть в соответствии с ортодоксальными представлениями, нежели выжить благодаря неортодоксальным методам лечения».

— Отец Себастьян! Здравствуйте!

— Благословите, святой отец.

— Господь с вами, дети! Гарри, много ли ты нагрешил с последней нашей встречи?

— Грешен я, святой отец. Слаб и грешен. И когда бьют меня по правой щеке, подставить левую — как-то никак не получается. Все больше скользящий блок и левый в челюсть выходят.

— Когда надо выпрямить изогнувшуюся ветвь, ее перегибают в обратную сторону.

Инквизиция — это естественное продолжение русской народной медицины. Банки, горчичники, русская баня... 140 градусов, веничек с добавкой верблюжьей колючечки, чтобы пробрало... Недаром до сих пор иностранцы как нашу русскую баню называют? «Russian crematorium!»

Люди не имеют даже самого отдаленного представления ни о жизни своего тела, ни о силах и средствах врачебной науки. В этом — источник большинства недоразумений, в этом — причина как слепой веры во всемогущество медицины, так и слепого неверия в нее.

Я, конечно, понимаю, что «американцев нельзя победить» и к «всех посадят» вы хотели добавить еще «вопрековасти», но делать основных игроков калеками? Это же абсолютный абсурд. Серьезно? Ладно, колени, но смертельное заболевание сердца и баскетболист, который в метре от себя не видит... А медкомиссии не существует?

Пока люди не перестанут умирать и не утратят охоты жить на свете, врачей будут осыпать насмешками и деньгами.

Восточная медицина, в отличие от западной, не придает большого значения дипломам. Сколько ею ни занимайся, остаешься вечным учеником.