Максимилиан Александрович Волошин

Народу Русскому: Я скорбный Ангел Мщенья!

Я в раны черные — в распаханную новь

Кидаю семена. Прошли века терпенья.

Я в сердце девушки вложу восторг убийства

И в душу детскую — кровавые мечты.

И дух возлюбит смерть, возлюбит крови алость.

Я грезы счастия слезами затоплю.

Из сердца женщины святую выну жалость

И тусклой яростью ей очи ослеплю.

Устами каждого воскликну я «Свобода!»,

Но разный смысл для каждого придам.

Я напишу: «Завет мой — Справедливость!»

И враг прочтет: «Пощады больше нет»...

Убийству я придам манящую красивость,

И в душу мстителя вольется страстный бред.

Меч справедливости — карающий и мстящий -

Отдам во власть толпе... И он в руках слепца

Сверкнет стремительный, как молния разящий, -

Им сын заколет мать, им дочь убьет отца.

Принявший меч погибнет от меча.

Кто раз испил хмельной отравы гнева,

Тот станет палачом иль жертвой палача.

0.00

Другие цитаты по теме

И я увидел, что там, в моем родном городе, стало совсем нельзя жить. Не оттого, что красный террор, а оттого что никто ему не противостоит. Люди просто живут и ждут, чем всё закончится.

И там и здесь между рядами

Звучит один и тот же глас:

«Кто не за нас — тот против нас.

Нет безразличных: правда с нами».

А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других.

Был день и час, когда уныло

Вмешавшись в шумную толпу,

Краюшка хлеба погрозила

Александрийскому столпу!..

Как хохотали переулки,

Проспекты, улицы!... И вдруг

Пред трехкопеечною булкой

Склонился ниц Санкт-Петербург!..

И в звоне утреннего часа

Скрежещет лязг голодных плит!..

И вот от голода затрясся

Елизаветинский гранит!..

Вздохнули старые палаццо...

И, потоптавшись у колонн,

Пошел на Невский продаваться

Весь блеск прадедовских времен!..

И сразу сгорбились фасады...

И, стиснув зубы, над Невой

Восьмиэтажные громады

Стоят с протянутой рукой!..

Ах Петербург, как страшно-просто

Подходят дни твои к концу!..

— Подайте Троицкому мосту,

— Подайте Зимнему Дворцу!..

Была пора, была, мой сын, я знаю,

Когда, как ты, нетерпелив и горд,

Я пошатнуть готов был государство,

Чтоб под его руинами погибли

Врагов страны и жизнь, и достоянье.

Ведь юности всё кажется легко!

Да на первом на струге, на «Соколе»,

С полюбовницей — пленной княжной,

Разгулявшись, свистали да цокали,

Да неслись по-над Волгой стрелой.

Да как кликнешь сподрушных — приспешников:

«Васька Ус, Шелудяк да Кабан!

Вы ступайте пощупать помещиков,

Воевод, да попов, да дворян.

Позаймитесь-ка барскими гнёздами,

Припустите к ним псов полютей!

На столбах с перекладиной гроздами

Поразвесьте собачьих детей».

Хорошо на Руси я попраздновал:

Погулял, и поел, и попил,

И за всё, что творил неуказного,

Лютой смертью своей заплатил.

Принимали нас с честью и с ласкою,

Выходили хлеб-солью встречать,

Как в священных цепях да с опаскою

Привезли на Москву показать.

Уж по-царски уважили пыткою:

Разымали мне каждый сустав

Да крестили смолой меня жидкою,

У семи хоронили застав.

В тот день началась наша революция. В день, когда Менгск уничтожил целую планету и назвал это «справедливостью».

Царь не верил в себя, как в Помазанника, веру занимал у Распутина, тот захватил власть и втоптал царя в грязь. Хлыст Распутин — разложение церкви, Николай — разложение государства соединились в одно для погибели старого порядка (народ вопил об измене). Министры говорят речи, обращаясь к столичным советам, съездам, к советам съездов, к губернским комитетам, уездным, волостным и сельским. А во всех этих съездах, советах и комитетах разные самозваные министры тоже говорят речи, и так вся Россия говорит речи, и никто ничего не делает, и вся Россия сплошной митинг людей. Нытиков теперь нет, много испуганных, но нытиков нет: жизнь интересная.

Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, — что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать.

Хорошо, что нет Царя.

Хорошо, что нет России.

Хорошо, что Бога нет.

Только жёлтая заря,

Только звёзды ледяные,

Только миллионы лет.

Хорошо — что никого,

Хорошо — что ничего,

Так черно́ и так мертво́,

Что мертве́е быть не может

И черне́е не бывать,

Что никто нам не поможет

И не надо помогать.