Сны питаются жизнью, как чага берёзой.
– И так все люди. Страдаем и думаем, как бы отстрадать; болеем и думаем, как бы отболеть; работаем и думаем, как бы отработать… Мы все чего-то ждем и куда-то спешим. Куда, Сережа?
– Гм… К горизонту.
– Именно. И спешим бессознательно, генетически, что ли… Значит, там, за горизонтом, что-то есть? Если мы хотим скорее прожить эту жизнь, то, выходит, есть другая? Там, куда мы спешим.
– И поэтому нашу, первую, мы живем по-дурацки, – буркнул я.
Благоухая одеколоном, я заварил крепкий чай, и в Лидиных кастрюлях обнаружил множество еды. Жевал и пил, разглядывая хохлатого петуха, сидевшего на чайнике. Желтое дерево кухни, золотистый торшер, хохлатый петух, запах чая и того же одеколона размягчили мою волю, а ей следовало твердеть и готовиться. Родной дом, жизнь, смерть…
В конце концов, как я понимаю свою смерть? Нет, не жар крематория и не осыпь могилы, не слияние с природой и не приобщение к планетарному духу… Для меня смерть – это прежде всего уход из дому. И нет ничего страшней.
А быть добрым — стыдно? Ну да, быть добрым — это быть тихим, непробивным, непрестижным, второсортным…
— Подпишите протокол.
— Как вы поступите с Дыкиной? — тревожно спросил Катунцев.
— Сперва с ней поговорю.
И потерялся, следя за убегающей мыслью…
…Следователем может работать только добрый человек.
… Поражают нас запахи не сильные, не приятные, не новые — нам ложатся на душу запахи прошлого, ушедшего, забытого…
... Мошенники существуют за счет простодушных, я люблю простодушных, тогда пусть будут мошенники — лишь бы жили простодушные...
Смерть — это та штука, из-за который все распускают нюни, и это при том, что треть жизни мы тратим на сон...
— Она красивая?
— Обыкновенная.
— Умная?
— Обыкновенная. Хотите спросить, за что полюбил?.. Любовь та, которая ни за что.
Cлайд с цитатой