А всё, что популярно, приносит доход!
Нельзя брать прошлое с собой. И нельзя оглядываться, это утомляет и ведет к гибели.
(Не брать с собой ничего из прежней жизни. Ничего! И не оглядываться — от этого только устаёшь и теряешь силы.)
А всё, что популярно, приносит доход!
Нельзя брать прошлое с собой. И нельзя оглядываться, это утомляет и ведет к гибели.
(Не брать с собой ничего из прежней жизни. Ничего! И не оглядываться — от этого только устаёшь и теряешь силы.)
Но разве есть маленькие слова для выражения маленьких чувств, гложущих человека, раздирающих его в клочья?
Я не хочу погибать, — подумал Керн, — не хочу погибать! Жизнь, дикая и прекрасная, — я её еще совсем не знаю; эта мелодия, призыв, голос над далёкими лесами, над чужими горизонтами, в неизвестной ночи, — я не хочу погибать!
— Но чего же мы ждём?
— В сущности ничего. Когда наконец дождёшься, выясняется, что и ждать-то не стоило. Тогда начинаешь ждать чего-нибудь другого.
Он взбежал по ступенькам, и внезапно она очутилась рядом с ним — тёплая и настоящая, сама жизнь, даже больше, чем жизнь..
Он глубоко дышал и наслаждался самым крепким ароматом, который только есть на земле, – ароматом свободы.
И это все из-за того, что его и скучающего чиновника за письменным столом разделяла бумага, называемая паспортом. У них одна и та же температура тела, их глаза имели одно и то же строение, их нервы одинаково реагировали на одно и то же раздражение, их мысли текли по одним и тем же руслам, и все-таки их разделяла пропасть-ничего не было у них одинакового: удовольствие одного было мучением другого, один обладал всем-другой ничем; и пропастью, которая разделяла их, являлась эта бумага, на которой ничего не было, кроме имени и ничего не значащих данных.
Для утопающего важно лишь одно — остаться на поверхности, и ему нету дела до рыб, снующих вокруг.
(Для тонущего человека важно только одно — вынырнуть на поверхность, и ему совершенно безразлично, какова окраска рыб, плавающих вокруг.)