Грустно умирать, ни разу не отдавшись за просто так.
Да ладно. Все нормально. Братья ругаются. Друзья режут друг другу уши. Это безумный мир, Эрл.
Грустно умирать, ни разу не отдавшись за просто так.
Да ладно. Все нормально. Братья ругаются. Друзья режут друг другу уши. Это безумный мир, Эрл.
— Это я виноват в том, что крыша провалилась. Надо было колени подгибать, когда прыгаешь. Мне об этом говорил балетмейстер на футбольной тренировке.
— Я был с моим лучшим другом — ромом.
— У вас с отцом одни и те же друзья. Вы бы нашли общий язык.
— Небось живешь жирнячно, да?
— Я? Ты вообще про что?..
— Ты спишь на шелке? И всяким золотым говном обливаешься? Ты богатый!
— Я от всего этого отказался. Хотя по золотому говну время от времени скучаю.
— Что, правда, отказался? Знала, что ты не такой плохой.
— Господа коммерсанты, музыканты, балетоманты!
— Не балетоманты, а балотоманы.
— Балетоманы, музыканы...
Его рост доходил до ста восьмидесяти пяти сантиметров, и с такой высоты ему легко и удобно было относиться к теще с некоторым пренебрежением.
— Я самый выдающийся отрок этого города!
— Ладно, в отделении разберутся, при чем тут окорок.