— Это я виноват в том, что крыша провалилась. Надо было колени подгибать, когда прыгаешь. Мне об этом говорил балетмейстер на футбольной тренировке.
Да ладно. Все нормально. Братья ругаются. Друзья режут друг другу уши. Это безумный мир, Эрл.
— Это я виноват в том, что крыша провалилась. Надо было колени подгибать, когда прыгаешь. Мне об этом говорил балетмейстер на футбольной тренировке.
Да ладно. Все нормально. Братья ругаются. Друзья режут друг другу уши. Это безумный мир, Эрл.
— Вы о чем там говорите?
— Да так, ни о чем. Просто обсуждали как здорово убивать людей. Я не это хотела...
– Тетки на больших машинах меня пугают.
– Но ты же мне хочешь большую машину!
– Но ты же других будешь пугать, а не меня.
— Да ладно, хочешь сказать, что тебе тут не одиноко? В заднице мира?
— Нет. Я не очень люблю людей — предпочитаю фасоль. Видел длинную фасоль? Она взошла. И ещё банджо. Вот мои друзья: фасоль и банджо. И ещё я трахаю сварщицу — надо иметь хобби.
Я не жалею о пережитой бедности. Если верить Хемингуэю, бедность — незаменимая школа для писателя. Бедность делает человека зорким. И так далее.
Любопытно, что Хемингуэй это понял, как только разбогател…