В политике нет ничего хуже, чем рычать, не имея возможности загрызть.
– ... То, что вы затеяли, – безумие.
– Несомненно, – согласился Проэмперадор. – Как сказал не помню кто, вопрос в том, достаточно ли это безумно, чтобы сработать.
В политике нет ничего хуже, чем рычать, не имея возможности загрызть.
– ... То, что вы затеяли, – безумие.
– Несомненно, – согласился Проэмперадор. – Как сказал не помню кто, вопрос в том, достаточно ли это безумно, чтобы сработать.
Только мы решаем, подлость совершили или подвиг, только мы и никто иной! Молва может приговорить героя или вознести мерзавца, такое есть, было и будет, но осудить может только совесть.
Смертные всегда и всюду просят небожителей о милости, не зная, что боги погибли, а те, кто принял их ношу, не имеют ни сил, ни возможности снисходить к человеческим просьбам.
– Хотите упасть с лестницы? – любезно осведомился маршал.
– Создатель! Разумеется, нет! Но, Рокэ, мне казалось, вы не считаете меня своим врагом.
– Не считаю, – согласился Ворон, – потому и спросил. В противном случае вы бы уже летели.
Кардинала всегда удивляла способность кэналлийца произносить самые любезные фразы таким образом, что они превращались в оскорбления. Этот человек упивался чужой ненавистью так, как другие богатством или властью.
Если б Алве Создатель приказал одно, а Чужой – другое, он придумал бы что-то третье, оскорбительное для обоих.
Итак, начнем с ваших обязанностей. Их у вас нет и не будет. Меньше, чем оруженосец, мне нужен только духовник, которого у меня, к счастью, не имеется.