Это были грустные слезы. Не отчаянные, не истеричные. А очень грустные.
Только глаза.
Глаза не умеют себя вести как надо. У глаз нет этикета. Глазам необязательно соблюдать приличия.
Это были грустные слезы. Не отчаянные, не истеричные. А очень грустные.
Только глаза.
Глаза не умеют себя вести как надо. У глаз нет этикета. Глазам необязательно соблюдать приличия.
Только мне все это напомнило возню детей в песочнице: когда происходящее кажется значимым только им самим, а окружающие поглядывают снисходительно, в лучшем случае с любопытством.
В Valentino чувствуешь себя леди. В Cavalli ощущаешь себя так, как будто муж наконец-то уехал в командировку. А в Armani — как будто муж уехал в командировку, но ты — осталась леди.
Хотелось уехать прямо сейчас. Причем навсегда. Стать звездой где-нибудь в Голливуде, и пусть они смотрят меня по телевизору. А потом вернуться и снисходительно кивать головой при встрече. В ответ на их заискивающие взгляды.
Она любила его так, как любят собаку: принимая его таким, каков он есть, не пыталась его переделать, — а если иногда и дрессировала, то только для того, чтобы перед людьми не было стыдно.
Слишком заметно, что проблем в жизни было так много, что она научилась с ними бороться.
Именно в больницах дети впервые знакомятся с одиночеством. Поэтому, вырастая, они забывают своих друзей и врагов, дни рождения и каникулы. Но они всегда помнят о том, что лежали в больнице.
Голова болела так, словно в нее воткнули острую вилку и накручивали мозги, как спагетти.