Варвара Царенко. Иномерово колесо

Странное чувство тут охватило Волха, но не знал он, как описать его и какими человеческими словами назвать. Будто бы впустили в тёмные покои свет, будто распахнули настежь ставни и залило солнце затхлый зал… Будто ступил Волх в заброшенный город, а за ним – вступила туда и сама жизнь, по пятам идя за княжичем, вдыхая в омертвелые дома весёлый смех и лёгкую поступь девичьих ног. Будто грянул летний ливень на сохнущее поле, будто смыло тем ливнем всю копоть, всю гарь, всю пыль с рук Волха… Не было в человеческом языке таких слов.

0.00

Другие цитаты по теме

Бывает такое, что добрые слова, сказанные не к часу, вдруг заставляют сердце тоскливо сжаться и затаиться где-то глубоко-глубоко, как мелкая рыбка таится между донных камешков. Так и сердце княгини вдруг затрепыхалось ― «будь здорова» … Каждый день чувствовала Велена свою вину перед любимым Гнежко, каждый день, встречая в переходах Миладу или её сестёр, чувствовала горькую тоску и тягостную и тягостную боль. «Будь здорова» …

Милый мой княжич… Скромность твоя родилась тебя раньше. Не один ты на свете, оглянись вокруг. Много людей мается с тобою рядом, и каждый – что ниточка в полотне. Поползёт одна – распустятся все.

Нет человека лучше для княжения, чем тот, что изведал горести и лишения, чем тот, кто не видит себя князем и не жаждет власти.

Каждый волен менять свою судьбу, княжич. И человек, и змей, и бог, и смертный. Помни об этом.

Переплетены все судьбы в единый моток, каждый живой зависит от другого, и нету такой судьбы, которая бы не была связана с другими через узелки да зацепки.

― Не забыть то, что я чуть было не сотворил.

― Верно, и это лучшее, что может произойти с не случившейся бедой ― память о ней будет отныне оберегать тебя.

Мы открываемся друг другу,

ты мне и я тебе,

мы погружаемся друг в друга,

ты в меня, я в тебя,

мы растворяемся друг в друге,

ты во мне, я в тебе.

Только в эти мгновения

я — это я, ты — это ты.

Голубка моя,

Умчимся в края,

Где всё, как и ты, совершенство,

И будем мы там

Делить пополам

И жизнь, и любовь, и блаженство.

Из влажных завес

Туманных небес

Там солнце задумчиво блещет,

Как эти глаза,

Где жемчуг-слеза,

Слеза упоенья трепещет.

Это мир таинственной мечты,

Неги, ласк, любви и красоты.

Взгляни на канал,

Где флот задремал:

Туда, как залётная стая,

Свой груз корабли

От края земли

Несут для тебя, дорогая.

Дома и залив

Вечерний отлив

Одел гиацинтами пышно.

И тёплой волной,

Как дождь золотой,

Лучи он роняет неслышно.

Это мир таинственной мечты,

Неги, ласк, любви и красоты.

И снова ночь. Застыла шлаком.

И небо вороном чернеет.

Как труп, за лагерным бараком

синюшный месяц коченеет.

И Орион – как после сечи

помятый щит в пыли и соре.

Ворчат моторы. Искры мечет

кровавым оком крематорий.

Смесь пота, сырости и гноя

вдыхаю. В горле привкус гари.

Как лапой, душит тишиною

трехмиллионный колумбарий.

Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.