Хор Турецкого — Полонез Огинского

Боже, храни мой край от бед и невзгод, храни.

Не дай позабыть, не дай,

Куда мы идем и откуда шли.

И от сохи, и от земли,

И от лугов, и от реки,

И от лесов, и от дубрав,

И от цветущих спелых трав

К своим корням вернуться должны.

К спасенью души обязаны вернуться.

0.00

Другие цитаты по теме

Боже, иногда твоё мщение медлит; но тогда оно еще более ничтожным нисходит с неба.

All the good girls go to Hell

'Cause even God herself has enemies,

And once the water starts to rise,

And Heaven's out of sight,

She'll want the Devil on her team.

My Lucifer is lonely.

Бог — во всех людях, но не все люди в Боге. Вот почему они страдают.

Мы живем, долгов не помня,

С Богом говорим «на ты»,

Звоном новых колоколен

Душ заблудших не спасти.

Бойтесь людей, чей Бог на небе.

Если бы люди были верны своим бессмертным инстинктам и Богу, который сотворил их; если б они были великодушны, честны, бесстрашны, бескорыстны, правдивы; если б женщины были чисты, мужественны, нежны и любящи — разве вы не можете себе представить, что красоту и силу такого света Люцифер, Сын Утра, любил бы — вместо того, чтобы ненавидеть? Что закрытые двери Рая были бы отперты, и что он, поднявшись к Создателю по молитве чистых существ, опять бы стал носить Ангельский венец?

— Я не нуждаюсь в деньгах.

Добавил, слегка улыбнувшись:

— У меня сегодня день добрых дел.

— Обет богам? — последнее казалось маловероятным, но каких только обещаний воину не доводилось слышать за свою жизнь. Когда человек оказывается в смертельной опасности, он начинает предлагать богам действительно странные вещи. И выжив, порой даже выполняет обещания.

Спасение души обретает лишь тот, кто доказывает искренность своей веры.

Сделай добро и брось тайну в море.

Меценат это половник в руках повара. Повар дает ему, а он раздает.

Разве половник может сказать, что он причастен к тому, что раздается?

Вот что такое свобода, — думал я. — Иметь страсть, собирать золотые монеты, а потом вдруг забыть все и выбросить свое богатство на ветер. Освободиться от одной страсти, чтобы покориться другой, более достойной. Но разве не является все это своего рода рабством? Посвятить себя идее во имя своего племени, во имя Бога? Что же, чем выше занимает положение хозяин, тем длиннее становится веревка раба? В этом случае он может резвиться и играть на более просторной арене и умереть, так и не почувствовав веревку. Может быть, это называют свободой?