Экономика страны познается по ее дорогам, аккуратность женщины – по ее ванной комнате, мужское достоинство – по рукопожатию, а забота государства о людях – по районным поликлиникам.
— Кто написал на доске это безобразие!? Что это ещё за «Привасу»?
— Шеф, извините, это «Прайвеси». На американском языке, это «частная собственность».
— «Прайвеси»? Ха, не слишком ли умные слова для такого придурка, как вы, коллега?
— Вы же сами сказали, сэр, чтобы я брал пример с живых ковбоев!
— Дурной пример, коллега, заразителен
— Я думаю, что основой государства, являются простой человек с его, э, понимаете, частной собственностью.
— Он думает! Уважаемый индюк, уважаемый, тоже думал!
— А что же тогда делать не простым членам общества, а этим...
— Волшебным!
— ... Да, да, волшебным?
— А они, пусть, охраняют простого человека и делают всё, простите, чтобы он был, так сказать, богаче.
— А если эти самые волшебные члены общества не захотят делать так, чтобы простые члены общества были богаче?
— А тогда, коллега, они вымрут. От болезней, от недоедания или так, как мы только что видели в фильме.
— Но зачем им о нас заботиться?
— Как это зачем? x2 Да хрен его знает, зачем. Давайте лучше спросим у умного человека.
Кофе разрешили «оно» называть, потому что там наверху никак не могут запомнить, что кофе — это «он». Ну, если кофе — «оно», значит и Фурсенко — «оно»...
Дайте мне контролировать выпуск денег в государстве и мне нет дела до того, кто пишет его законы.
— Ваше Величество, взгляните на меня! Никому не известно, кто из нас на несколько минут или секунд, старше другого.
— Вы действительно мой брат?
— И меня преследуют с самого рождения, чтобы вы могли спокойно царствовать.
— Я этого не знал.
— Теперь вы знаете.
— И все же, я с этим согласен.
— Не сомневаюсь.
— Государство часто требует жертв.
— Очень утешительно, тем более, что пожертвовали не вами, а мной.
— Теперь мы поменялись ролями, в маску закован я. Но я не ропщу, я принимаю участь, которую вам угодно было мне приготовить.
— И что же дальше?
— Вероятно, вы займете мое место в Лувре, а я, вероятно, займу ваше в Бастилии.
— И что, даже попав в Бастилию, вы не откроете правду коменданту?
— Даже под пыткой, я предпочту, чтобы никто ничего не знал. Я думаю о Франции, о своем королевстве.
Cлайд с цитатой