Нeт такой вещи, Феликс, которую нельзя было бы эксплуатировать. Скажу болeе: нeт такой вещи, которую нельзя было бы эксплуатировать очень долго и очень успeшно.
... Однако фантазия моя разыгралась, и разыгралась нехорошо, увесисто, как пожилая, но всё ещё кокетливая дама, выпившая лишнее.
''Украл и продал!'' — крикнул я, даже притопнул.
Ответ его был замечателен: сперва мотнул головой, что значило ''Не крал'', — и тотчас кивнул, что значило: ''Продал''. В нём, мне кажется, был собран весь букет человеческой глупости.
... Полураздавленный окурок — она никогда не добивала окурок — с живучим упорством пускал из пепельницы вверх тонкую, прямую струю дыма; маленькое воздушное замешательство, и опять — прямо и тонко.
Скорбно закивал и опять сплюнул. Всегда удивляюсь тому, сколько слюны у простого народа.
Один умный латыш, которого я знавал в 19 году в Москве, сказал мне однажды, что беспричинная задумчивость, иногда обволакивающая меня, признак того, что я кончу в сумасшедшем доме.
Всякий, конечно, предпочитает, чтобы сказали: он похож на вас, — а не наоборот: вы на него.
... Сначала я думал, не проще ли всего послать оный труд прямо какому-нибудь издателю, нeмецкому, французскому, американскому, — но вeдь написано-то по-русски, и не всё переводимо, — а я, признаться, дорожу своей литературной колоратурой и увeрен, что пропади иной выгиб, иной оттeнок — всё пойдёт насмарку.
Cлайд с цитатой