... есть ли на свете что-нибудь пленительнее молодой красивой матери с здоровым ребёнком на руках?
Время (дело известное) летит иногда птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.
Мне вдруг стало невыносимо горько за дочь, выдумывающую невидимых друзей, чтобы заполнить пространство вокруг себя. Только мать-эгоистка может вообразить, будто она одна способна заполнить это пространство. Эгоистка и слепая.
Но все решительно матери — матери великих людей, и не их вина, что жизнь потом обманывает их.
Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…
«Тинь-дан-дан, тиги-ди дан-дан»
Маме твоей я сказал тогда.
Видимо сбылись мамины мечты,
Лучший мой подарочек — это ты!
Он ощущал небольшую неловкость, ту неловкость, которая обыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в место, где привыкли видеть и считать его ребенком.
Август пропах шафраном, сеном и курагой.
Мама домыла раму. Папа ушёл к другой -
Взбалмошной и бездетной. Папа хотел давно.
Ветер ольховой веткой ночью стучал в окно.
В ранец досаду прячу, горькую, как полынь.
Мама уже не плачет — моет теперь полы.
Шастает тихой сапой осень по проводам.
В пятницу пьяный папа с дуру ломился к нам.
Детство осталось где-то хламом на чердаке.
Тройки по всем предметам, «неуды» в дневнике.
Жизнь педагогом истым вдалбливает урок.
Дома светло и чисто — мама намыла впрок.
Смотря на дочерей своих, она мучилась подозрением, что беспрерывно чем-то вредит их карьере, что характер ее смешон, неприличен и невыносим, — за что, разумеется, беспрерывно обвиняла своих же дочерей и Иавана Федоровича и по целым дням с ними ссорилась, любя их в то же время до самозабвения.
Стоит ребенку появиться на свет, как он громко плачет. Он плачет от боли. И его крик — это уже бунт, а бунт — это отказ от чего-то. Вот почему ребенок начинает жить только вдень своего рождения, а не в материнском утробе, как утверждают некоторые ученые.
Cлайд с цитатой