Она ему не нужна,
Чтоб убедиться в себе, —
Он только сможет её попросить,
Она не сможет ему отказать —
Под сердцем верно хранить
Свинца немую печать.
Она ему не нужна,
Чтоб убедиться в себе, —
Он только сможет её попросить,
Она не сможет ему отказать —
Под сердцем верно хранить
Свинца немую печать.
он только сможет её попросить,
Она не сможет ему отказать.
Под сердцем верно хранить
Свинца немую печаль...
Только вперед, вместе со мною...
Нас двое... Время летит, но я всегда с тобою...
И так до скончания века — убийство будет порождать убийство, и всё во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся наконец понимать друг друга.
— Какая странная манера себя вести... А что с ним такое, с этим человеком?
— У него просто разбилось сердце... Это очень странное чувство, такая боль, что, слава Богу, её почти не ощущаешь. Но когда сердце разбито — все ваши корабли сожжены, и вам теперь всё трын-трава. Счастью конец! Но зато наступает покой...
Не думаю, что существуют еще народы, которые пережили бы больше страданий, чем евреи. Евреев избирают объектом ненависти и клеветы при каждом удобном случае.
О да, застенчивым мужчинам, как и уродливым женщинам, нелегко жить в этом мире: чтобы чувствовать себя здесь уютно, нужно обладать шкурой носорога. Толстокожесть подобна одежде для души, без нее неприлично выходить в цивилизованное общество.
Ты... ты прости меня, Лиан-Чу. Прости, потому что я собираюсь сделать то, что тебе не понравится. Я всё обдумала и понимаю, что каждому нужна мама. Но ты — не они! Однажды они увидят это и тут же тебя слопают. Или прогонят тебя, и ты снова станешь сиротой.
Это не твоя семья, Лиан-Чу. Мы — твоя семья.