— Сначала поболит, потом перестанет.
— Врете!
— Сначала поболит, потом перестанет.
— Врете!
Обещание — это великая вещь, и давать его могут лишь те, кто мыслят и чувствуют одинаково, чьи сердца бьются в унисон.
Слова, которыми ты называешь отчаяние, страх, тревога, навязчивое состояние — не отражают смысла. Возможно, мы придумали метафору из-за боли. Нужно было дать какую-то форму смутному, сидящему глубоко внутри страданию, которое ускользает от разума и чувств.
Эти дети ничего не чувствуют. Они научились ничего не чувствовать... и, поскольку они ничего не чувствуют, они могут притвориться взрослыми и справиться с болью, которую вынуждены переживать. Их могут оттрахать на заднем сидении семейного авто и они назовут это привязанностью... или бизнесом... Они говорят на языке денег и силы потому, что берут начало в жизни без денег, полной бессилия. И боли.
Love why do I take you
And why do you take me
Take my breath, or you take my heart
All you give is pain
A curse upon your name
Can’t you see it isn’t right
Can’t stand the night
Тем, кто ранен, и тем, кто их лечит, — одинаково больно. Нет ничего весёлого в том, чтобы знать, что ценимое тобою так легко готовы разрушить.
She bruises, coughs, she splutters pistol shots
But hold her down with soggy clothes
and breezeblocks
She's morphine, queen of my vaccine
My love, my love, love, love.
... Когда боль наша минет, память о ней уже очарована воспоминаниями. Мы не меньше ведь любим места, где нам случилось страдать, разве только когда страдания были ничем не скрашены.