Айрис Мёрдок. Дитя слова

Другие цитаты по теме

— А вы верите в Бога?

— Нет.

— Я тоже, по-моему, не верю. Мой отец был священником в Уэльсе — собственно, он до сих пор там. Мы жили над долиной. Он проповедовал овцам. Он был немножко странный. Правда, им это нравилось. Они даже подпускали его к себе, и он их гладил.

— Кто?

— Овцы. У них такие красивые глаза. Мы устраивали молебствия дома, вставали на колени перед диваном, и отец зарывался головой в подушки и стонал.

— Надо будет мне как-нибудь попробовать

Перспектива, маячивший вдали свет — исчезли; дверь, ведущая к спасению, закрылась; замуровывание, падение в бездну — ускорились, последний взмах маятника стал ближе. Меня словно могильным камнем придавила тень прошлого,  — а быть может, будущего — страдания. Несчастье и грех неизбежно вплетены в человеческую участь. Я познал на себе эту неизбежность.

Просто любовь может кончиться. Это — одна из кошмарных особенностей человеческой жизни.

Даже у звезд есть возраст, и число отпущенных нам вздохов сочтено.

Ох, до чего же вы нудный. Настоящая деревенщина, научившаяся двум-трем фокусам. Типичный выходец из низших слоев, который никогда и не поднимется выше уровня средней школы. Так и останетесь мальчишкой, получившим награду за лучшие отметки на экзамене. Вечно усердствуете, вечно завидуете. Вы и существуете-то лишь благодаря тому, что лезете из кожи вон и знаете чуть больше других, а понимать — ничего не понимаете. У вас даже чувства юмора нет. Кончатся экзамены, на которых вы можете отличиться, — и вы перестанете существовать.

Легче сбыть макулатуру, когда тебя знают, чем гениальное произведение, когда твое имя никому не известно.

Я открыл для себя слова, и слова стали моим спасением. Я не был «дитя любви» — разве что в самом убогом смысле этого многозначного слова. Я был «дитя слова».

Мне нравятся женщины в романах Джеймса и Конрада — они похожи на цветы, про них пишут «безыскусственность, глубина, доверчивость, покой». Особенно здорово звучит «глубина»: порхающие белые руки и глубока, как море. Но в жизни я таких женщин не встречал.

Он же был полон всеобъемлющего сарказма, и, когда его сарказм не был направлен на меня, это было даже забавно. Ему нравилось вызывать в людях самодовольство, чтобы потом можно было их презирать.

История — это бойня, и человеческая жизнь — это бойня.