И если завтра начнётся пожар,
И всё здание будет в огне -
Мы погибнем без этих крыльев,
Которые нравились мне.
И если завтра начнётся пожар,
И всё здание будет в огне -
Мы погибнем без этих крыльев,
Которые нравились мне.
Я помню, мечтал, засыпал
И верил, что снова летал,
Но утром опять понимал,
Что это лишь сон.
Я вас ненавижу крылья,
Зачем меня спасли?
Ведь без неё будто пыль я,
Без моей любви...
Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
И я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне...
Если ты влюблен в огонь, то чтобы познать истину его, ты попадешь в огонь и будешь гореть с ним. Но после огня, чтобы рассказать ему, не останется больше тебя чтобы сказать о любви. Ты будешь вновь и вновь гореть. Будешь гореть и погибать. И ты станешь тем мгновением. В своей гибели.
Я не спрашиваю, сколько у тебя денег,
Не спрашиваю, сколько мужей.
Я вижу — ты боишься открытых окон
И верхних этажей.
Мои руки словно крылья,
Но грубей они не стали,
Просто их недолюбили,
Просто их недоласкали,
До чего ж красиво ночью перевернутое небо,
Я бы в нем летала точно,
Если б я летать умела...
— Никто не знает. — Задумчиво сказала Афина. — Может быть, мертвецам не нравится сгорать — даже в твоём волшебном огне, просто мы не слышим их протестов...
— Глупости! Мёртвые которым посчастливилось уйти отсюда через те двери, которые открывает огонь, никогда не жалуются, что им устроили плохие похороны. Пожалуй, им действительно всё равно, — сказал я. Мне не понравился её недоверчивый взгляд, и я добавил: — Не забывай: когда я говорю о мёртвых, я знаю, что говорю!