Тот, кто от тоски предается разгулу, не может разгулом прогнать тоску.
Назвать тирана тираном всегда было опасно. Но сегодня не менее опасно назвать раба рабом.
Тот, кто от тоски предается разгулу, не может разгулом прогнать тоску.
Назвать тирана тираном всегда было опасно. Но сегодня не менее опасно назвать раба рабом.
Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания еще не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности.
Комизм нашего положения в том, что, после того как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть.
Романы Достоевского изобилуют карикатурными образами. Правда, большинство повергнет в уныние и дьявола.
Покинув тайком королевский замок, Сиддхартха целых шесть лет вёл аскетическую жизнь. Он вёл её в течение шести лет, искупая невиданную роскошь, в которой жил в королевском замке. Сыну же плотника из Назарета хватило и сорокадневного поста.
Свобода подобна горному воздуху. Слабому она непосильна.
(Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима.)
Из всего, что свойственно богам, наибольшее сожаление вызывает то, что они не могут совершить самоубийства.
Когда тоска по Исабель конским волосом перетянула сердце, только вино и спасало Кабру. На обезболивающее для души Дас Шагас истратил все накопленные на побег с возлюбленной рейсы. А без денег из Олинды была одна дорога — Кабра глядел на неё каждую ночь сквозь дыру в крыше.
Бросить место рождения в общем-то равносильно вырыванию корня жизни, но дважды — это уже нечто непереносимое, нечеловечески трудное, лишь однажды возникающее — ты живешь на переправе, для тебя нет ни этого, ни того света, ты попал в ту область существования, где тебя все время везут в Поля мертвых, ты уже не здесь и не там.
Я всегда чувствовал себя немного закомплексованным и полагал, что именно в этом и кроется причина моей тоски.