Никто кроме неё самой не сделает её счастливой. Просто не сможет. Счастье — оно внутри каждого из нас, но не всякий умеет его рассмотреть, не всякий осмеливается достать его на свет и показать другим.
Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.
Предательство — это боль двоих, кем бы ты ни был — палачом или жертвой! Может быть, боль у них разная, но кто придумал, какая из них сильней?! Причинять боль страшно! А страх невозможно любить!
А счастье просто любит тишину,
Простые мелочи без пафоса и флирта,
Встречать вдвоём в одном окне весну,
И видеть, как играет в ней палитра.
Две чашки кофе, но возможно чай,
С жасмином, мятой, липой и корицей,
И тихое с порога: «Не скучай...» ,
«Я постараюсь скоро возвратиться!»
Искать на небе первую звезду,
И говорить друг с другом о насущном,
Ведь счастье просто любит тишину
И счастье хочет быть кому-то нужным...
В этом даже птицами брошенном Макондо, в котором от постоянной жары и пыли было трудно дышать, Аурелиано и Амаранта Урсула, заточенные одиночеством и любовью и одиночеством любви в доме, где шум, подымаемый термитами, не давал сомкнуть глаз, были единственными счастливыми человеческими существами и самыми счастливыми существами на земле.
О, Жизнь торгует множеством вещей,
Возвышенным, прекрасным и чудесным,
Волною в пене белой у камней,
Огнем поющим, ломким, легковесным,
Пытливыми глазами детских лиц,
Где жажда знать сквозит из-под ресниц.
О, Жизнь торгует прелестью вещей,
Поэзией, которой нет крылатей,
Сосновым терпким запахом дождей,
И синью глаз, и пылкостью объятий,
И, дабы дух твой восхитить, — звездой,
Рождённой мыслью чистой и святой.
Так покупай и прелесть, и восторг,
Плати за них без всяких возражений,
За светлый час легко отдай в залог
Десяток лет искусных поражений.
А за секунду счастья быть в раю
Отдай себя — и будущность свою.
В эти последние ночные часы мне пришла мысль ослепить себя, чтобы не видеть больше ничего, чтобы вечно внутренним взором созерцать только эти золотые глаза. Я обернулся, я хотел помчаться назад и закричать:
– Нет-нет, я не оставлю тебя!
И все-таки я не сделал этого, а пошел дальше своим путем, день за днем, ночь за ночью, как все. Но вечерами, когда звездная ночь становилась серебристо-синей, я садился к роялю и играл «Лунную сонату». При этом я был совершенно спокоен, а мое сердце переполнялось счастьем; все-таки то, что я сделал, было правильно. Так я могу любить ее вечно, так она хозяйка моей жизни! Кто знает, что случилось бы, не уйди я. Снова и снова под звуки рассыпающихся серебристым дождем триолей я чувствую, как она подходит ко мне и освобождает меня от страданий и забот; я снова слышу ее голос, напоминающий мне матовое золото, усыпанное розами: «Идем домой…»
Cлайд с цитатой