Ирина Молчанова

Не хочу мечтать. Потому что потом будет больно. Поверить в мечту так легко, трудно смириться, когда она не сбудется.

Предательство — это боль двоих, кем бы ты ни был — палачом или жертвой! Может быть, боль у них разная, но кто придумал, какая из них сильней?!

Общепринятые эмоции, миллионы раз показанные в литературе, кино, намертво впечатались в сознание общества. Думать было не нужно — пользовались готовыми шаблонами.

Звезды как никто, способны на ложь — ту, что во спасение. Только никогда не ясно до конца, кого те спасают.

— А сегодня, кстати, праздник.

— Кто так решил? — изумилась она.

— ООН, — улыбнулся юноша, — Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин.

«Интересно, он только поэтому повел себя к джентльмен?.. Празднует, что ли?»

Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.

Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.

Мой брат исключительный... человек, только исключительность его уж очень исключительна.