Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна своих стыдиться чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты — праздник украшать собой имеешь дар.
Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,
Что пред тобой луна своих стыдиться чар.
Другие к празднику себя пусть украшают,
Ты — праздник украшать собой имеешь дар.
Мне одна лишь отрада осталась: в вине,
От вина лишь осадок остался на дне.
От застольных бесед ничего не осталось.
Сколько жить мне осталось — неведомо мне.
Будь мягче к людям! Хочешь быть мудрей? —
Не делай больно мудростью своей.
С обидчицей — Судьбой воюй, будь дерзок,
Но сам клянись не обижать людей!
Когда б небеса справедливо вершили дела,
Велениям неба не молкла бы в мире хвала.
Когда б от Судьбы справедливость и милость явилась,
Ничья бы душа и в обиде тогда не была.
Твердят, будто пьяницы в ад угодят.
Всё вздор! Кабы пьющих отправили в ад
Да всех женолюбов туда же им вслед,
Пустым, как ладонь, стал бы райский ваш сад.
Жизнь с крючка сорвалась и бесследно прошла,
Словно пьяная ночь, беспросветно прошла.
Жизнь, мгновенье которой равно мирозданью,
Как меж пальцев песок, незаметно прошла!
Кому легко? Неопытным сердцам.
И на словах — глубоким мудрецам.
А я в глаза смотрел ужасным тайнам,
И в тень ушёл, завидуя слепцам.
Ты, который ушел и пришел со согбенным хребтом,
Ты, чье имя забыто в мятущемся море людском,
Стал ослом, твои ногти срослись, превратились в копыта,
Борода твоя выросла сзади и стала хвостом.
Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушание.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!
Я красоты приемлю самовластье,
К ее порогу сам готов припасть я.
Не обижайся на ее причуды.
Ведь все, что от нее исходит — счастье.
Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придёт мой час.