Маленький дом под деревьями на берегу озера. Дым поднимается над крышей. Если б не он, как безотрадны были бы дом, деревья и озеро.
Мой дом
Мои правила
Мой кофе!!
Маленький дом под деревьями на берегу озера. Дым поднимается над крышей. Если б не он, как безотрадны были бы дом, деревья и озеро.
Если для него дом означал избавление от лишних вещей и прочный, привычный их минимум, для нее дом был скоплением вещей.
Я сижу на обочине шоссе. Шофер заменяет колесо. Мне не по душе там, где я был. Мне не по душе там, где я буду. Почему я смотрю на замену колеса с нетерпением?
Иметь собственный дом, удобный и уютный, где можно почувствовать себя защищенным, любимым и счастливым, мечтает любое живое существо.
В год их встречи, когда Франсуа только снял его, он казался им слишком большим, и чуть позже, когда они уже его купили, тоже. Сначала в нём была одна только комната, и размещалась она вокруг постели, одна-единственная комната, где любовь сплавляла воедино ожидание и спешку, страсть, нечистую совесть и наслаждение, большая комната с наглухо закрытыми ставнями и окруженная другими, нежилыми комнатами без значения и назначения.
По мере того как они потихоньку стали высвобождаться из взаимного плена, для того, чтобы начать жить вместе и любить друг друга всерьёз, ставни стали отворяться всё шире, а потом им понадобились и другие комнаты, – они разместили в них чемоданы, одежду, ванную, кухню и, наконец, пишущие машинки. Теперь у них были даже комнаты для «других», где диванчик в один миг превращался в кровать. И всё же спальня, где началась их любовь, где полыхали первые пожары, так и осталась для них «домом». Стоило им услышать: «У нас дома», как каждый из них, сам того не желая, оказывался в полутьме на старом матрасе, низком, без спинки, возле которого стояла табуретка с комом сброшенной в спешке одежды.
Вставай, изможденный! Силен только тот, кто никого не покинул. Возвращайся снова и снова, ковыляй, ползи, пробивайся, но приведи отставшего.
Как дюжи эти мясники и ражи.
Они идут — им только волю дай!
Хочу им крикнуть: стойте! Но на страже
Мой страх, и вдруг я восклицаю: «Хайль!»
Не по душе мне низость, но сейчас
В своем искусстве я бескрыл и сир,
И в грязный мир я сам добавил грязь
Тем самым, что одобрил грязный мир.
Как можно построить порядок без мудрости масс? Кто не считается с ними, не в силах путь указать миллионам людей. Великие учителя! Произнося речи, не затыкайте ушей.
Нет отрады ощутимей, чем дарить напропалую. Кто не делится с другими — не завидую тому я.