— Там нет огня.
— Я знаю.
— То есть как?
— Я там был, просил огня прикурить, мне не дали. Сказали, каждый приходит со своим.
— Там нет огня.
— Я знаю.
— То есть как?
— Я там был, просил огня прикурить, мне не дали. Сказали, каждый приходит со своим.
И Достоевский... Как будто сто казней,
Сто смертных казней, и ночь, и туман...
Ночь, и туман, и палач безотказный
Целую вечность сводили с ума.
Кто разгадает, простит и оплачет
Тайну печальную этой судьбы?
Смелость безумную мыслить иначе:
Ад — это есть невозможность любви.
Слишком большой, он не просит спасенья.
Скрыла лицо его облака тень.
Он уже знает, что смерть совершенна
И безобразна в своей наготе.
Просто вы — атеист, молодой человек, и не хотите себе признаться, что ошибались всю свою — пусть даже недолгую — жизнь. Вас учили ваши бестолковые и невежественные учителя, что впереди — ничто, пустота, гниение; что ни благодарности, ни возмездия за содеянное ждать не приходится. И вы принимали эти жалкие идеи, потому что они казались вам такими простыми, такими очевидными, а главным образом потому, что вы были совсем молоды, обладали прекрасным здоровьем тела и смерть была для вас далекой абстракцией. Сотворивши зло, вы всегда надеялись уйти от наказания, потому что наказать вас могли только такие же люди, как вы. А если вам случалось сотворить добро, вы требовали от таких же, как вы, немедленной награды.
Я была счастлива. Где бы я ни была — я была счастлива. И спокойна. Я знала, что с теми, кто мне дорог, все в порядке. Я знала это. Время — оно ничего не значило. Не было ничего, но я знала, что это все еще я. И мне было тепло. Меня любили. Это было... совершенство. Я не понимаю в теологии или в чем-нибудь таком, но я думаю, что была на небесах. А теперь — нет. Меня вырвали оттуда мои собственные друзья. Здесь все так тяжело, ярко, жестоко. Все, что я чувствую, все, что вокруг меня здесь — это ад. Просто жить здесь, час за часом, зная, что я потеряла...
My life closed twice before its close;
It yet remains to see
If Immortality unveil
A third event to me,
So huge, so hopeless to conceive
As these that twice befell.
Parting is all we know of heaven,
And all we need of hell.
– Счастливы животные – они не рискуют попасть в ад.
– Они и без того в аду, – возразила Джозиана.
Более полувека прошло после ада Холокоста, но его призрак до сих пор нависает над миром и не дает забыть о себе.
Представьте себе место, в котором царит вечная ночь. Вы надеетесь, что однажды наступит рассвет, но тьма не уходит... Я там была. Там, внизу, меня окружала пустота. Но я никогда не была одна.