Брату Севера шестнадцать, самое время делать величайшие глупости.
Объявить себя вождем — просто, а попробуй достойно и умно отправлять обязанности правителя.
Брату Севера шестнадцать, самое время делать величайшие глупости.
Объявить себя вождем — просто, а попробуй достойно и умно отправлять обязанности правителя.
Поверьте мне, в сорок лет вам будет казаться, что вот теперь только и начинается ваша жизнь.
Ему стукнуло тридцать: межеумочный возраст, когда ты слишком стар, чтобы быть молодым, и слишком молод, чтобы быть старым.
— Я уже не ребёнок.
— Нет, ребёнок! Сколько тебе лет, кстати?
— Восемнадцать. Через месяц будет девятнадцать.
— Девятнадцать? Да как тебе не стыдно? — возмутилась бабушка.
— А что я такого сказала?
— Если уж ты не ребёнок, что тогда про меня говорить?
Что ж, опыт наживается ошибками, слезами, кровью — и погребальными кострами. Иначе никак, видимо. Так говорил отец, ставший вождем почти в тридцать. Так говорил и консул Максим, проигравший свое первое сражение в двадцать пять.
Теряются во времени причины поступков. В молодости хочется жить, а не понимать, и лишь с возрастом чувствуется гибельное родство этих двух процессов.