Часто мы готовы назвать человека дураком только за то, что он не сочувствует нашим убеждениям.
Большинство всегда ошибается, а абсолютная убеждённость чаще всего – заблуждение, так что люди всегда должны найти в своей душе место для сомнения.
Часто мы готовы назвать человека дураком только за то, что он не сочувствует нашим убеждениям.
Большинство всегда ошибается, а абсолютная убеждённость чаще всего – заблуждение, так что люди всегда должны найти в своей душе место для сомнения.
Править трудно, поэтому умные с охотой препоручают эту обязанность дуракам — для них трудностей не существует!
Ты у нас такой дурак
По субботам али как?
Нешто я должон министру
Объяснять любой пустяк?
Чтоб худого про царя
Не болтал народ зазря,
Действуй строго по закону,
То бишь действуй... втихаря.
Ну а я уж тут как тут —
Награжу тебя за труд:
Кузнецам дано заданье —
Орден к завтрему скуют.
— Если я правильно понимаю, — замялся аррант, — те слова, что он обратил против тебя, суть непроизносимые речи, которые ваш закон велит смывать только кровью?
— Может, и велит, — поглядывая наверх, сказал Волкодав. — Только не наш закон, а сегванский.
— А у вас как принято отвечать на такое?
— У нас, — проворчал Волкодав, — говорят «сам дурак».
Я никогда не был заложником какой-то теории. Руководили мною всегда только логика и реальность. А любую теорию я встречал лишь одним вопросом: а она работает?
— Ну-ну, золотко, теперь я не такой дурак, как в молодости!
— Конечно, теперь ты старый дурак!
Я убедился, что человек до последней минуты сохраняет не только все черты своего характера, но и свои причуды. И мой отец даже в эти торжественно-серьезные минуты близости смерти был, кажется, очень доволен тем, что прав оказался он, а не врач, и что оправдалось его недоверие к медицине.