Даже лжецы проговариваются.
Иной бедняга, которого вздернули на виселицу, за всю жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен.
Даже лжецы проговариваются.
Иной бедняга, которого вздернули на виселицу, за всю жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен.
— Я просто слушала.
— Её ложь? Все нормально. Она всегда так поступает с хорошими людьми — дезориентирует, заставляет в ней нуждаться, а потом забирает то, что ей нужно и выбрасывает, как мусор.
— Она постоянно думает о тебе, почему ты оставил ее в живых. Слушает запись твоего звонка в службу спасения в тот день снова и снова.
— Ты должна быть очень осторожной, поверь, говорю из своего опыта, Харли Сантос — самовлюбленная психопатка и убийца. И все же, она заставила меня сходить по ней с ума, а тебя сопереживать ей. В этом ее сила. Но вместе, мы сможем использовать это манипулирование, забраться в ее голову, также, как она и заставить сомневаться в собственном здравомыслии. А потом сможем быть свободны.
…Так говорят, кто в знание проник:
Будь нравственным и береги язык,
Зря высунешь — он зуб тебе сломает,
Коль за оградой прятаться привык.
Правдивы лишь слова, того мужчины,
Кто верно свяжет следствия, причины…
Язык, который слишком гибок,— враг!
Слова на ветер — лживы и бесчинны.
Умей ли бойкий? И чего достиг?
Нет, то не ум, а только вспышки миг…
О, велика ненужных слов ошибка!
Бывает, лжет не человек — язык.
Подальше будь от лгущих языков,
Будь жизнь прожить в правдивости готов,
Правдивость — красота и уст и сердца,—
Жизнь украшай не ради пустяков!
Коль правда — мед, а ложь — как горечь лука,
Рот не сожги, смешав их… Что за мука!
Болезнетворны лживые слова,—
Давным-давно о том гласит наука.
Целительна правдивость верных слов,—
Закон и этот исстари не нов!
В народе будь правдивостью прославлен:
То для него — основа всех основ.
В тонком искусстве обмана и продвижения вверх знание есть отличительный признак мастерства.
Осознав, что подступает наивысшая минута, Баудолино отважился на дело, которое – как всегда, из самолучших помыслов – состояло в очередном обмане.
Уж лгать, так лгать. Ведь для лгуна
И дерзость жулика нужна
И вдохновенье романтиста.
Этот дурак лжет в письменной форме. Я не потерплю лжи ни от кого, тем более в письменной форме.
— Корабли потонули? Что задумался?
— Решил сжечь корабли. Чтобы не огорчали. На то, что уже испорчено, обычно не смотрят.
Я устал. Устал от лжи. Ложь с хвостиком, ложь без хвостика. Лжи много.
Кто-то врет, но не несет ответственности. Указываю на ложь, но меня считают лжецом. Я стал жертвой. Стал добычей.
Знаешь, людям нравится врать. Если бы люди не врали, умерли бы от скуки. Не было бы истории. Не было бы судов и полицейских участков.
Поэтому никто не доверяет друг другу
— Но, для того, чтобы кому-то помочь, для того, чтобы спасти кого-то, соврать можно...
— Так мы и портимся. Все мы.
— Человек рождается с трудностями. Никогда не было мира без лжи. И отныне не будет.
Но, если мы будем говорить, зная об этом, будем жить, зная об этом — сможем уберечь себя.
Для большинства людей правдивость — настолько резкое отклонение от обычного modus operandi, настолько явная патология в повседневном лицемерии, что они считают себя обязанными предупредить о приближающемся миге откровенности. «Честно говоря...» — произносят они; или «Правду сказать...»; или «Можно начистоту?»