Пишите о главном, пишите о главном!
На мелочь ни часа не тратьте...
Пусть кровь запульсирует в слове багряном
И очень горячими станут тетради.
Пишите о главном! Решитесь. Посмейте.
Прислушайтесь к сердцу и с трусостью сладьте.
Пишите о главном, пишите о главном!
На мелочь ни часа не тратьте...
Пусть кровь запульсирует в слове багряном
И очень горячими станут тетради.
Пишите о главном! Решитесь. Посмейте.
Прислушайтесь к сердцу и с трусостью сладьте.
Такая жизненная полоса,
а, может быть, предначертанье свыше.
Других
я различаю голоса,
а собственного голоса
не слышу.
Я знаю, как трудно рождается слово.
Когда оно истинно и безусловно.
Прозрачно. Пока что ни в чем не повинно...
Надо верить в обычное.
Надо рассчитывать здраво.
У поэтов с убийцами, в сущности,
равная слава.
Кто в веках уцелел?
Разберись в наслоенье мотивов!..
Мы не помним царей.
Помним: были Дантес и Мартынов.
Лук почуял весну -
И порей, и латук.
И на солнца блесну
Он проклюнулся вдруг -
Прочь из душных хором
И темниц шелухи! -
Он зеленым пером
Пишет марту стихи!
Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала -
И вот проснулась и глаза свои открыла!
Теперь пою не я — любовь поет!
И эта песня в мире эхом отдается.
Любовь настала так, как утро настает.
Она одна во мне и плачет и смеется!
И вся планета распахнулась для меня!
И эта радость, будто солнце, не остынет!
Не сможешь ты уйти от этого огня!
Не спрячешься, не скроешься -
Любовь тебя настигнет.
Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала -
И вот проснулась и глаза свои открыла!
О, мы прошли такую школу!
В цехах и красных уголках
Служили русскому глаголу
В беседах устных и в стихах.
Мы красовались на эстрадах
И продавались на лотках,
А надо — на колхозных станах
Читали бабонькам в платках.
Мы перед классиками — оголь,
Не им чета — о чём мечтать!
Но Пушкин, Лермонтов и Гоголь
Любили тоже вслух читать.
я никогда особо не понимал своих стихов, давно догадываясь, что авторство – вещь сомнительная, и все, что требуется от того, кто взял в руки перо и склонился над листом бумаги, так это выстроить множество разбросанных по душе замочных скважин в одну линию, так, чтобы сквозь них на бумагу вдруг упал солнечный луч.
Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил.
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l Abbe, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.