Я продал лодку за гроши:
В ней больше нет нужды.
Куда идешь? Ты не спеши
И в очереди жди.
Я в скромном домике живу.
Моим ты гостем будь.
Тебя за грань я провожу,
Лишь плату не забудь.
Я продал лодку за гроши:
В ней больше нет нужды.
Куда идешь? Ты не спеши
И в очереди жди.
Я в скромном домике живу.
Моим ты гостем будь.
Тебя за грань я провожу,
Лишь плату не забудь.
Тех, кто не простил, не прощаем.
На жизнь права нет у плохих.
И мы всегда осуждаем
Тех, кто осуждает других!
Нет боли, когда нет причин чтобы жить,
Нет страха, раз боль не важна.
И если нет чувств, то некуда бить.
Угроза твоя мне смешна.
Наш враг был хитер и коварен,
Что будет с ним — все равно.
Пусть сам поживет в том кошмаре,
Что нам готовил давно!
Ты верил, что людям добро принесешь,
Но проклят навеки. С позором умрешь.
Ведь тех не поднять, кто хочет упасть,
И тех не спасти, кто желает пропасть...
Вопросов не будет — не нужен ответ.
Ты сладким враньем не проймешь.
И если ты скажешь, что зла в мире нет,
То сам в нем, должно быть, живешь.
Холодная ярость, горячий озноб.
Последний гвоздь заколочен в твой гроб.
Хоть мне далеко не уйти — все равно:
Все чувства и страхи мертвы уж давно.
Мы молоды, пока живем в «одном формате» с нашими детьми. Пока те, кому 25-35 любят нас за то, что мы клевые, а не потому, что мы родители. Пока их любовь к нам свободна от снисходительности и терпения медсестры или сиделки.