Джим Батчер. Белая ночь

Другие цитаты по теме

Одна так и живёт она и никому не дочь, и никому не сестра.

И как прежде, пьёт эту боль до дна, не понимая, в чем её вина.

Начинаешь ценить жизнь, когда чувствуешь боль.

А ещё.. Ещё я знаю, как выглядит искренность, которой нигде больше не осталось. Мы словно огромное умирающее дерево, что колышется на ветру, засыпая под шёпот безмирия, но всё ещё пьющее кровь планеты, наполняя её болью.

Ох, Ваня, сколько в жизни боли!

Больше всего ты хочешь, чтобы я выздоровел, а у меня ничего не выходит. Мне так стыдно.

Боль творит с людьми ужасные вещи. Но не испытывать её, значит не чувствовать, а не чувствовать — значит не жить.

Воспоминания — или величайшая поэзия, когда они — воспоминания о живом счастье, или — жгучая боль, когда они касаются засохших ран...

Где ты была, когда я под окнами лаял,

И поток наших правил нас за грань перенёс...?

Где ты была, в тех переломных моментах,

Когда не надо смеяться, а относиться всерьёз...?

Где ты была, когда я под окнами лаял,

И поток наших правил нас за грань перенёс...?

Где ты была, в тех переломных моментах,

Когда неважно уже... не собрать фрагментов...

«Я ушла». Почему? Стоит ли мне отвечать на этот вопрос? Нет. Ибо в самом вопросе уже скрыта моя неспособность удержать рядом с собой любимую женщину. Стоит ли разыскивать её, чтобы убедить вернуться? Умолять, выклянчивать ещё один шанс для нашего брака? Какая нелепость — уж лучше страдать, как страдал я раньше, когда те, кого я любил, бросали меня. Страдать и зализывать раны. Сколько-то времени я буду неотступно думать об Эстер, буду упиваться горечью, буду раздражать своих друзей тем, что говорить со мной можно только об этом. Я буду пытаться объяснить, оправдать случившееся, буду по минутам вспоминать жизнь, проведённую рядом с нею, а потом приду к выводу, что она поступила со мной жестоко, тогда как я старался изо всех сил.

Появятся другие женщины. На улице в каждой встречной мне будут мерещиться черты Эстер. Я буду страдать днём и ночью, ночью и днём. И так будет продолжаться неделями, месяцами, и займёт, наверно, чуть больше года.

Но вот в одно прекрасное утро я проснусь и поймаю себя на том, что думаю о другом, и пойму — худшее позади.

Рана в сердце, сколь бы тяжкой ни была она, затянется, ко мне вернётся способность постигать красоту жизни. Так бывало раньше, так, я уверен, произойдёт и на этот раз.