Моя мама всегда говорила: «Вот будет тебе восемнадцать — будешь всё делать сам». Мне уже тридцать, а она до сих пор говорит, что мне делать.
Счастливая доля единственного ребёнка: неважно, сколько ему лет, в кровати родителей всегда найдётся для него место.
Когда конец был уже близок, меня заботило только одно – быть рядом с мамой. А единственное, что, похоже, беспокоило отца, – это починить её часы.
Она живёт моей жизнью. Живёт моей радостью и моей печалью. Как если бы это она играла в футбол, а не я.
Рождение всегда было и будет простым и понятным чудом. Событием одновременно знакомым, и феноменальным. Длительным и мгновенным.
Мадам Пильге положила руку ей на плечо; другой рукой она задёргивает тюлевую занавеску так, чтобы снизу их не заметили. Жизель видит, как маму сажают в чёрную машину. Ей хочется крикнуть: мама, я тебя люблю, я тебя всегда буду любить, ты самая лучшая из всех мам в мире. Но вслух говорить нельзя, и девочка изо всех сил думает об этом — такая неистовая любовь обязательно должна пронзить оконное стекло, долететь до матери. Она надеется, что мама там, на улице, слышит её слова, которые она еле слышно бормочет сквозь сжатые до боли зубы.
Если мамы дома нет, очень, очень грустно.
Если мамы долго нет, то обед невкусный.
Если мамы рядом нет, холодно в квартире,
Если мамы близко нет, плохо в целом мире.
Если мама далеко, очень детям нелегко.
Я скажу вам прямо: – Берегите маму!
И не важно, кто я сам, не важно, кто Вы сами
Главное, что эта песня нравится моей маме,
Нравится моей маме...
Cлайд с цитатой