— Сколько фунтов вы хотите сбросить?
— О, я не стал бы сейчас говорить о деньгах.
— Сколько фунтов вы хотите сбросить?
— О, я не стал бы сейчас говорить о деньгах.
— Это вам, американцам, хватает двух минут в душе. А я без ванны не могу.
— Если бы мы были туземцами, было бы проще — мы вообще бы не мылись.
— Сэр, прошу вас, пройдемте со мной, мы разберемся.
— А вам известно, кто я?
— Нет, я не знаю, кто вы такой.
— Ну тогда позовите кого-нибудь, кто знает, ясно, Зорро?
— Да, у тебя нынче удачный денек. Я ведь знаю, кто ты.
— Видите, он знает, кто я.
— Ну да, ты тот, кого увезут отсюда в багажнике моей машины.
— Я думаю, нам надо найти отель.
— Зачем? Мы прекрасно едем, вы сказали — осталось еще часа три.
— Да, но я точно знаю, что с тем, кто полезет на ранчо посреди ночи, кое-что случится. Во-первых, вы вляпаетесь в коровье дерьмо. Во-вторых — вас подстрелят.
— Может, поищем отель?
— Эй, эй! У меня еще один вопрос: как он мог так поступить?.. Вам не надоело прикидываться спящим?
— Вообще-то я прикинулся мертвым, но разве вас это остановит?
Еще одна проблема, это наша любимая — коррупция. Политики даже любят называть ее болезнью. Тут я не совсем согласен, просто те, кто, собственно, болен, они чувствуют себя лучше, чем здоровые. Уж сколько мы с этой коррупцией не боремся, сколько не искореняем, она все крепче и крепче. Меня повеселило то, что наше руководство уговорило Европу выделить нам на борьбу с коррупцией деньги. Деньги на борьбу с коррупцией! Это вот, как если бы муж сказал жене: «Дорогая, я бросаю пить, но для этого мне нужна бутылка водки». И она верит, говорит: «Конечно, на. Но смотри, если выпьешь — больше не дам». А ему щас больше и не надо. Ему нормально. Ну в смысле, нам. Ну, в смысле, даже им. Тем, кто заболел.
У меня никогда нет денег, удивительное дело. Стоит им появиться, как непременно что-нибудь прохудится.
— Что за херня? Дай сюда эту сраную камеру.
— Эй, эй! Полегче, ковбой. Я знаю свои права. И я знаю, что ты сюда ходил сосать член, так что всё в порядке.
— Что за чушь ты несёшь?
— Это не чушь! Я видел тебя в «Блюзе для квотербека», приятель. И, знаешь, некоторые старые записи выдают тебя, хотя ты и пытался это скрыть. Вот так.
— Что? Встретив в Вайнвуде чёрного парня, ты сразу решил, что это Жесткач Джексон? Сучара ты долбаная.
— Ой, чёрт, чувак... Эй, прости, кореш. Я сегодня без контактных линз, знаешь? Знаешь, я люблю чёрных. Да, и типа... я люблю гангстеров! И гангста-рэп тоже. «Йо! Нигга!»
— И какая разница, голубой он или нет? Он не женат. Это его личное дело. Оставь этих засранцев в покое.
— Слушай, я лишь хочу сказать, что не выношу лицемерия. Особенно лицемерия звёзд. Взять того же Жесткача: заявляет, что он убийца и гонит прочие понты. И что выяснилось? Он любит свою мамочку и песни из мюзиклов. Слушай, чему такой лицемер может научить наших детей? Понимаешь, о чём я? Этот парень — мошенник.
— А тебе-то что за дело, чувак?
— Ну... понимаешь... Они что, богами себя возомнили? Да пошли они на хер! На хер! На хер! На хер, На! Хер! В жопу их. Они ни хрена не суперлюди. Они ничуть не лучше меня. Ни капли не лучше м... Дерьмо... вот дерьмо, Матерь божья, это же Миранда. Миранда, я люблю тебя! Миранда! Поверить не могу... не могу поверить... Это же сама Миранда-мать-её-Кован!
— Слушай, чувак, хватит. Я тебе тут не помощник. Да ладно, она же суперзвезда! Нет-нет, ты что? Мы заработаем здесь большие бабки, мужик. Один снимок её небритых ног или потрёпанного лобка — и мы богаты, чувак. Богаты, бро. Скорее! Живее, чувак! Идём!
— Ой, за что мне это?
— Вперёд! Ты ведёшь, я снимаю.
Если пренебрежение к деньгам – признак благородства, то семья Марч самая изысканная семья Конкорда!
Отпуск — это период, когда люди тратят огромные деньги, чтобы посмотреть, как идёт дождь в других странах.