Беда, когда человек вдруг примется философствовать, — это всегда пахнет белой горячкой.
Образование облагораживает душу, а этого на военной службе не требуется.
Беда, когда человек вдруг примется философствовать, — это всегда пахнет белой горячкой.
Генерал уделял отхожим местам столько внимания, будто от них зависела победа Австро-Венгерской монархии.
Бросаться направо и налево дерьмом — аргументация более или менее убедительная, но интеллигентный человек даже в состоянии раздражения или в споре не должен прибегать к подобным выражениям.
Оно ведь не легко — куда-нибудь влезть. Влезть-то сумеет каждый, но вылезть — в этом и заключается настоящее военное искусство. Когда человек куда-нибудь лезет, он должен знать, что вокруг происходит, чтобы не сесть в лужу, называемую катастрофой.
Не представляю себе, — произнёс Швейк, — чтобы невинного осудили на десять лет. Правда, однажды невинного приговорили к пяти годам — такое я слышал, но на десять — это уж, пожалуй, многовато!
Мне чего-то хочется, — кричал фельдкурат, — но я сам не знаю, чего. Вы не знаете ли, чего мне хочется?
— Марк Дэниел бежал в вашей лодке.
— Понимаю.
— Похоже, вы не слишком-то огорчились.
— С возрастом я становлюсь философом. Я не в восторге от потери хорошей лодки, но я не склонен разглагольствовать, вздохами ее не вернешь, также как и ушедшую юность.