— Только это не митинг — это война.
— И что с того?
— Под пулями не вспоминают манифесты. Вы взываете к разуму, но инстинкты сильнее... Что может быть страшнее и сильнее чувства приближающейся смерти?
— Только это не митинг — это война.
— И что с того?
— Под пулями не вспоминают манифесты. Вы взываете к разуму, но инстинкты сильнее... Что может быть страшнее и сильнее чувства приближающейся смерти?
«Я думаю, что все люди — братья», — скажет Сашка, и они поплывут далеко-далеко, туда, где горы сходят в море и люди никогда не слышали о войне, где брат убивает брата.
Вечно одно и то же. Этот восторг и жажда войны. За долгие годы я повидал тьму молодых людей, которые бежали навстречу противнику. А ведь на самом деле, они бежали навстречу мне.
Обиняком в длинном ряду драк, стоит бой на смерть. Быстрый и страшный. Тот самый случай, когда противники точно знают, что через пару минут один из них останется лежать на земле, а второй будет жить. Остается принять, как должное, и победить, если силы равны. Или проиграть, когда у одной из сторон явное преимущество.
Есть суровый закон у людей;
Сохранять чистоту несмотря
На войну и на нищету,
Несмотря на грозящую смерть.
Кому в войне не хватит воли, тому победы не видать.
Коль торговать, не всё равно ли,
свинцом иль сыром торговать?
И кто спешит от шума боя укрыться, не жалея сил,
тот в царстве вечного покоя пускай поймет куда спешил..
Ты не первый солдат, которого я забираю с поля боя, и всех их переполняли те же чувства. Они не могут уйти. На карту поставлена победа. Но они ошибались. Сражение продолжалось и без них.
Вас проклинают эти люди
За то, что забираете родных.
Тела, как будто бы на блюде,
Лежат в земле, в слезах одних.
Вас любят бесконечно люди
И молятся о счастие родных,
Но голос этот вмиг услышан будет,
Средь миллиона посторонних и чужих.
Вы слушаете, небеса,
Молчите, оставляя нам уроки,
Нам оставляя тех людей глаза,
Которых истекли все жизненные сроки.
— А хоть что-нибудь имеет значение?
— Да, имеет, — [...]. — То, что мы уже не мертвецы, — сказал он. — И то что мы еще не мертвецы.