Часто памятники пытаются стать незаметными, слиться с обшарпанными стенами заводских корпусов, спрятаться в кустах, что, к слову, весьма характерно для ведомственных Ильичей. Им действительно есть чего опасаться, они давно в группе риска.
Любой объект обязан быть одушевленным или неодушевленным — любой, но не памятник. Человеческий язык, вообще, мало приспособлен для отображения их бытия.
Памятники существуют, и существуют весьма оригинально. Не будучи биологическими объектами, они обнаруживают специфическую, хотя и не очевидную на временных промежутках активность — было бы кому наблюдать. Способ их присутствия в нашем жизненном пространстве можно соотнести с жизнью в общечеловеческом понимании этого слова. Они действительно «живут». Хотя и не совсем по-людски.
Сосуществование с ними расширяет наши представления об окружающем мире. По отношению к нам их положение двойственное. Как артефакты они, конечно, принадлежат сферам нашей, то есть человеческой культуры, но, с другой стороны, именно нам, человекам, справедливо рассматривать их внеположно нашим собственным духовным ценностям — как некую данность.
Иногда памятникам бывает полезно не показываться на глаза людям, особенно если в силу исторических катаклизмов возникает в обществе против увековеченного лица устойчивое предубеждение. Вот такое нехорошее отношение к себе начал как-то у многих вызывать Ленин Владимир Ильич, и стало ленинским памятникам доставаться… Тут бы им и притаиться, переждать, спрятавшись, трудное время. А как это притаиться, если памятники Ленину, как правило, на виду? Да и вообще памятникам по жизни надлежит быть хорошо видимыми.
Произнося слово «увековечить», мы даже не задумываемся, насколько смертны памятники. Как бы ни были они «ориентированы на вечность», средняя продолжительность их жизни соизмерима с человеческой.
Утрата текста, на мой взгляд, вовсе не обессмыслила объект, напротив, радикально переформатировала мессидж в сторону безграничного расширения смысла. Теряя накладные буквы, объект независимо от воли людей (скажем, охотников за цветным металлом) самоперепосвящается — чему, это уже другой вопрос. Но плита при этом не перестает быть мемориальной.
Нам, например, ясно, кто виноват в наших бедах. Если виновного перед глазами нет, мы обращаем свой взор на памятники. Мы требуем ответственности от них, и в первую очередь ответственности за тех, кому они посвящены. Люди за поступки людей заставляют отвечать памятники!.. Памятники — идеальные объекты для наказаний. Они не просто терпеливы, они умеют претерпевать.
Вероятно, здесь что-то есть от магии: не имея возможности покарать исторических лиц, некогда покинувших сей мир, люди выносят приговор соответствующим монументам.
Потенциальная опасность служит только для обострения самоосознания и самоконтроля индивидуума. Возможно, это является логическим обоснованием всех рискованных видов спорта: вы намеренно повышаете планку напряжения и концентрации, чтобы очистить сознание от всего тривиального. Такие действия представляют собой модель жизни в уменьшенном масштабе, но с одной оговоркой: в отличие от вашей обыденной жизни, где ошибки, как правило, можно компенсировать или исправить путем компромиссных решений, эти ваши действия, пусть даже на краткий миг, балансируют на грани жизни и смерти.
Жизнь опасна — в этом её прелесть. Только тот, кто готов к встрече с опасностью, растёт, поднимается выше.
Cлайд с цитатой