Если возраст чему и учит, то умение не торопиться, если всё равно опоздал, среди этих наживных премудростей явно числится.
Ключам никогда не сообщают, какую дверь им предстоит открыть.
Если возраст чему и учит, то умение не торопиться, если всё равно опоздал, среди этих наживных премудростей явно числится.
Свет не отнять. То, что взято, возвращается сторицей. Ты отнимаешь Тьму — и Тьма растет. Я беру Свет — и он приходит вновь.
Антон любил Прагу. Более того, не понимал, как её можно не любить. Есть города, которые с первого же мгновения вызывают оторопь, подавляют, а есть и такие, что умеют мягко и незаметно очаровывать. Москва, к сожалению, не относится ни к первому, ни ко второму типу. Прага же была подобна старой и мудрой волшебнице, что умеет притворяться молодой, но не видит в том нужды, сохраняя свою красоту в любом возрасте.
— Святое? — усмехнулся Эдгар. — А зачем им святое? Они солдаты.
— Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.
— Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое.
Я не знаю, сколько мне лет. Отсчитывать годы — самому себе добавлять страданий. Что, разве не так? Разве вы не говорите себе: ах, мне тридцать, а у меня ни семьи, ни детей — я так несчастна? Начинаете искать мужчину, приближать то, что приближать не надо.
Мне мама говорит, что в мужчинах самое главное – надёжность. Красивыми им быть не обязательно, а умными тем более.
А тебя я люблю, люблю, люблю! Ну пойми же ты и шагни ко мне, сволочь ты любимая, гадина ты моя милая, враг мой единственный, придурок ты мой ненаглядный!
Это только детям трудно ответить, кого больше любишь, папу или маму, у взрослых очень даже запросто получается...