То, что ты не хочешь причинять другим боль, еще не значит, что ты трус.
Думаю, мы плачем, чтобы освободить животную сущность, не теряя человечности.
То, что ты не хочешь причинять другим боль, еще не значит, что ты трус.
Мой страх — быть с ним. Я всю жизнь остерегалась привязанности, но не знала, как глубоко укоренилось это беспокойство.
Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху.
Я верю в будничные проявления мужества, в отвагу, которая заставляет одного человека вставать на защиту другого.
Моя мама рассказывала мне однажды, что мы не способны выжить в одиночку, и даже если бы могли, то не захотели бы этого.
Я снова чувствую себя маленькой, но сейчас меня это не смущает. Я закрываю глаза. Он больше не пугает меня.