Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху.
Страх не вырубает, а пробуждает тебя.
Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху.
Нельзя быть полностью бесстрашным. Потому что тебе не все равно. Потому что ты хочешь жить.
Я думаю, мы допустили ошибку. Мы все начали подавлять достоинства других фракций, укрепляя свои собственные. Я не хочу так делать. Я хочу быть храбрым и самоотверженным, умным, добрым и честным. Я постоянно борюсь с добротой.
Если он и трус, это не потому, что он боится боли. Это потому, что он не хочет действовать.
Я снова смотрю на дыру. Мои бледные руки покрываются мурашками, живот сводит. Если я не сделаю это сейчас, я вовсе не смогу это сделать. Я с трудом сглатываю.
Я не размышляю. Просто поджимаю колени и прыгаю.
Странно осознавать, что, несмотря на одно и то же небо у нас над головами, мы все абсолютно разные.
Нет, я не трус, это точно. Чувство страха мне не ведомо. Но, все равно, мчатся на мотоцикле вместе с кем-нибудь из связных вдоль длиннющих лесных массивов, которые еще предстоит зачистить, — удовольствие более чем сомнительное.
За последние несколько дней красные застрелили несколько вестовых на мотоциклах, раненых они стаскивали с машин и подвергали ужасающим издевательствам, только потом уже добивали. Необдуманность, безрассудство русских видна на этом примере.