Феликс Пальма. Карта времени

Другие цитаты по теме

Я был писателем, обреченным жить так, словно я лишен всякого таланта, способного облагородить окружающий мир. Можешь ли ты представить себе большую муку? Я — нет.

Он всегда относился к романам так, будто они возникали сами по себе, вне всякой связи с конкретными авторами, потому что те были людьми, а все люди, как правило, омерзительны...

Никогда Уэллс не чувствовал себя таким счастливым, как в тот миг, когда ставил последнюю точку в романе. С этим ощущением ничто не могло сравниться: ни прикосновение ветерка к коже, ни ощущение под рукой нежного женского тела, ни смакование шотландского виски в медленно остывающей ванне. Завершение работы над книгой, самый последний ее акт всегда дарил ощущение опьяняющей радости, хотя сам по себе писательский труд подчас казался ему скучным, тяжелым и неблагодарным. Иначе говоря, Уэллс относился к числу тех авторов, которые ненавидят писать, но обожают «завершать написанное».

Любая книга, рассказывающая о чужой — а не о моей собственной жизни, казалась мне интересной.

Настоящая литература должна перевернуть душу читателя, задеть его за живое, изменить его отношение ко многим вещам, точным ударом низвергнуть его в бездну провидчества.

Все мы можем верить какой-нибудь выдумке, если она выглядит вполне правдоподобной.

Порой мне кажется, что жизнь — это спектакль, в котором для меня не нашлось роли.

— Я хотел бы получить в подарок карманную машину времени. Чтобы она могла отправить меня и в прошлое, и в будущее, и в миры, которые еще не открыты. Чтобы я забыл, кто я на самом деле, и мог стать кем угодно — рыцарем, пиратом, искателем приключений, укротителем чудовищ или космическим странником. И пусть каждый раз она переносит меня назад целым и невредимым.

— Ладно, сходим в книжный магазин. Сам выберешь свою модель.

Мы как раз вышли на улицу, когда упали первые бомбы. Как описать этот кошмар? Я бы сказал так: гнев Божий не идет ни в какое сравнение с гневом человеческим. Люди в ужасе метались вокруг, не понимая, куда бежать, земля дрожала, дома рушились. Мир разлетался на части, мир погибал. Я попытался отыскать какое-нибудь более или менее безопасное место, чтобы укрыться, но единственная мысль, посетившая меня, сводилась к тому, что человеческая жизнь, в конце концов, для нас же самих очень мало что значит.