Не страшно жить дальше, мне просто грустно.
Я не могу так больше — становится душно.
Километры души изрезаны чувством...
Не страшно жить дальше, мне просто грустно.
Я не могу так больше — становится душно.
Километры души изрезаны чувством...
Тяжело на душе, тупая боль внутри,
В этой новой жизни стало всё так сложно.
Изменить что-то можно, да разве это нужно.
Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк
С тебя покров природной красоты,
Чтобы подстриг я чувства, как кусты,
И плакал только в кружевной платок.
Душа не делит сцену и кулисы,
Румянами не скрашивает грусть
И, падая, не помнит о прическе.
Вся душа промокла, будто восемь шуб.
Открываю окна, выпускаю шум.
Верю, обойдется и переболит
Все, что полыхает и горит.
Возможно, я сейчас счастливее, чем когда бы то ни было раньше, и все же я не могу не признать, что отдал бы все, чтобы быть тобой — бесконечно несчастным, нервным, диким, заблудившимся и отчаявшимся шестнадцатилетним Стивеном. Злым, тоскующим, неуклюжим — но живым. Все потому, что ты знаешь, как чувствовать, и это знание куда важнее, чем то, что ты чувствуешь. Омертвение души — единственное непростительное преступление, и если счастье и может что-то изменить, так это замаскировать его.
Женщины все воспринимают больше чувством, чем сознанием, они постигают сокровенную тайну искусства лишь в ту пору своей жизни, когда голос его находит сочувственный отклик в их душе.
По ветру, как мечты мои, летят
Цветы куда-то, упорхнув с ветвей.
Как нити бесконечного дождя,
Грусть неизбывная в душе моей.
За шторою серп месяца повис
И смотрит равнодушно сверху вниз.
Женщины все воспринимают больше чувством, чем сознанием, они постигают сокровенную тайну искусства лишь в ту пору своей жизни, когда голос его находит сочувственный отклик в их душе.
Душа в приюте для глухонемых
Воспитывалась, но порок излечен;
Она идёт прощаясь с каждым встречным
Среди больничных корпусов прямых.
Сурово к незнакомому ребёнку
Мать повернула чёрные глаза
Когда усевшись на углу на конку
Они поехали с вещами на вокзал;
И сколько раз она с тех пор хотела
Вновь онеметь или оглохнуть вновь,
Когда стрела смертельная летела
Ей слишком хорошо понятных слов.
Или хотя бы поступить на службу
В сей вышеупомянутый приют,
Чтоб слов не слышать непристойных дружбы
И слов любви столь говорливой тут.