Книга вызывала у меня скуку и презрение вовсе не потому, что была плохо написана. Напротив, именно этой реакции и добивалась Остин. Она нарочно провоцировала меня, чтобы выявить, выставить эти чувства мне же напоказ.
Сердце-то у нее было на месте, – вот почему я все-таки простил ее, да она и сама смогла, в конце концов, выбрать верную дорогу, – но ум так и норовил свернуть с правильного пути.
В «Эмме» четыре сотни страниц, но масштаб происходящего столь мал, словно толпа людей втиснулась на открытку.
Я прятался в тени зданий, подобно пугливой крысе, и упивался чувством оторванности от мира.
Ни метафор, ни образов, ни полета воображения. Не верилось, что передо мной художественная литература.
Пока я воспринимал все эти разговоры как некий пролог и пролистывал их, не вдумываясь, они казались невероятно скучными. Но, стоило вчитаться, и я уловил их особенную красоту, достоинство и глубину.
Мне было двадцать шесть, и я был балбес балбесом, – на что, впрочем, имеет право любой человек в этом возрасте, – когда познакомился с женщиной, изменившей всю мою жизнь.
Писать и рассказывать — разные вещи, все равно что яблоки и апельсины. Те, кто умеет рассказывать, обычно не умеют писать. Если ты веришь, что люди, умеющие писать книги, хорошо говорят, значит, ты никогда не видела по телевизору, как заикается и мямлит писатель.
Что толку: книги в комнате твоей
добыча пыли и червей.
Когда же, наконец, она удосуживалась появиться, то искала любой предлог, чтобы поскорее удрать.
Чтение всегда было смыслом ее жизни, необходимостью, поддержкой. Шарлотта читала не только для того, чтобы получить информацию, не только для развлечения и времяпрепровождения – она к каждой книге подходила как бы ментально невинной, ждала от нее откровения... У нее было много причин для чтения. Она читала для того, чтобы каждый раз заново открывать для себя, что хорошо и что плохо; читала, чтобы проверить, так ли все у других, как у нее, а когда вдруг понимала, что не так, снова читала – чтобы выяснить, что же она пропустила. Она читала и постепенно начинала понимать, что это значило – быть французом или русским в Х1Х веке, богатым ньюйоркцем тогда же или покорителем Среднего Запада. Она читала, чтобы научиться не быть Шарлоттой, выйти из тюрьмы собственного «я», расширить его границы, приобрести новый опыт.
Cлайд с цитатой