Даже химиня ослабила хватку. Пятерок пока не ставила, но и насчет двоек прекратила свирепствовать. На её уроках я сидел как в самом центре тайфуна. В радиусе метра полный покой и тишина. За пределами этого круга — ураган. Пляска смерти. Джек Потрошитель встречается с графом Дракула. Говорили, что Антонина Михайловна и вправду однажды ездила в Венгрию. Вернулась под большим впечатлением. Трансильвания — все дела.
Ещё граф Монте-Кристо. Царапался у себя под землей чайной ложечкой двадцать лет, чтобы выбраться на поверхность. Тоже идея фикс. Отомстить кому-то хотел. Сами бы так и так без него загнулись. Мог подождать ещё двадцать лет, раз такой терпеливый.
Женщины на определенной стадии начинают заботиться только о том, чтобы было тепло. Ставят на себе крест. Слишком ясно понимают, что чудес больше не будет. У мужчин по-другому. Этим до конца что-нибудь мерещится. «Бес в ребро» и прочие невинные отговорки. Всё время на что-то надеются. А кто виноват, что хочется жить?
— Очень важно, чтобы апельсин мужчине давала женщина. Это традиция. Ева соблазнила Адама именно апельсином.
— А я думал, что яблоком, – сказал я.
Руки липкие, и на губах сладко. Только во рту немного жжет.
— Все так думают. Но это ошибка. В слове «апельсин» есть два других слова — «апель» и «син». «Апель» — это действительно «яблоко», а «син» — это грех. Если перевести с английского. Вот и выходит — «яблоко греха». Так что Ева Адаму давала именно апельсин. А никакое не яблоко.
... каждый человек в твоей жизни имеет значение. Что он мог появиться только в жизни определённых людей, определённого набора людей, одним из которых был ты. Единственный и неповторимый.
Как бы.
И тогда ты начинаешь думать — Господи, чем я их всех заслужил? Ты с ними в одном пасьянсе. Лежишь рубашкой вниз — хорошо еще, если красивая; бывают такие уродливые, хоть караул кричи — лежишь и дополняешь собой узор. Ты явно нужен кому-то, чтобы пасьянс сошелся. Кому? Об этом нет смысла думать — важно, чтобы в итоге все это как-нибудь там сошлось.
— Никогда не рассказывай своей девочке о том, как ты её любишь.
Кто это говорил? Елена Николаевна или Лидия Тимофеевна? Теперь уже не важно. Как, впрочем, не было важно и тогда. Не всё ли равно, кто сообщает тебе такие вещи? Раз возникла необходимость.
— Понимаешь, мужчинам кажется, что женщины должны об этом знать.
— А разве не должны?
— Конечно, нет. Долг – это не женское слово.
— А какое тогда женское?
— Не знаю. Ты мне скажи.
Ответ приходил в голову через несколько дней.
— Это как с кошкой.
— В смысле?
— Когда сидишь в кресле, всегда хочется, чтобы она прыгнула тебе на колени.
— Вообще, это приятно.
— Но она не идет, если её специально позвать.
— Ну и что?
— Ничего. Это и есть женское слово.
— Какое?
— Когда хочется, чтобы кошка прыгнула тебе на колени, но ты знаешь, что, если её позвать — она не пойдет. Надо уметь сделать так, чтобы ей захотелось прыгнуть.
— Совсем неплохо.
— Но говорить ей об этом нельзя.
— Пятерка с плюсом.
— Никогда не рассказывай своей девочке о том, как ты её любишь.
Кто это говорил? Елена Николаевна или Лидия Тимофеевна? Теперь уже не важно. Как, впрочем, не было важно и тогда. Не всё ли равно, кто сообщает тебе такие вещи? Раз возникла необходимость.
— Понимаешь, мужчинам кажется, что женщины должны об этом знать.
— А разве не должны?
— Конечно, нет. Долг – это не женское слово.
— А какое тогда женское?
— Не знаю. Ты мне скажи.
Ответ приходил в голову через несколько дней.
— Это как с кошкой.
— В смысле?
— Когда сидишь в кресле, всегда хочется, чтобы она прыгнула тебе на колени.
— Вообще, это приятно.
— Но она не идет, если её специально позвать.
— Ну и что?
— Ничего. Это и есть женское слово.
— Какое?
— Когда хочется, чтобы кошка прыгнула тебе на колени, но ты знаешь, что, если её позвать — она не пойдет. Надо уметь сделать так, чтобы ей захотелось прыгнуть.
— Совсем неплохо.
— Но говорить ей об этом нельзя.
— Пятерка с плюсом.
— Так вот, — вздохнул я. — По поводу разных имен и сладкого мармелада... Ты знаешь, почему он называется «мармелад»?
Дина отрицательно покачала головой и снова посмотрела на часы. Как будто стакана в руке ей было мало.
— Дело в том, что королева Шотландии, — продолжал я, — однажды велела своему повару засахарить апельсины. Неизвестно, почему ей взбрело это в голову, но вот захотелось королеве Марии такого непонятного по средневековым временам лакомства. А когда повар все это приготовил, к нему явилась французская горничная королевы и сообщила, что у той пропал аппетит. И на глазах у расстроенного кулинара эта самая горничная всю тарелочку и подъела. Да при том по-французски ещё приговаривала «Marie malade», что означало «Мари больна». С тех пор так оно и пошло «Mariemalade». Забавная история?
Друзья в шестнадцать лет заводятся уже не так просто. В два раза проще, конечно, чем в тридцать два, но в восемь раз труднее, чем в два года. Таблица умножения. Элементарно.
Cлайд с цитатой